Должно быть, прежде они и масиос были конкурентами. — Эла провела пальцем по коре дерева — в стороне от потеков амарантовой каши. — Дерево источает сок. Вот, видите, в трещинах. В прошлом, до Десколады, здесь жили насекомые, которые пили сок, а детеныши свинксов и черви масиос пожирали насекомых. Вот почему свинксы смогли смешать свои гены с генами дерева. Здесь живут не только их дети. Взрослым все время приходится забираться на деревья, чтобы собирать масиос. Даже когда у них были другие источники пищи, они все-таки не могли оставить деревья — их привязывал к ним жизненный цикл. Задолго до того, как они сами стали деревьями.— Мы изучаем общество свинксов, — нетерпеливо сказала Кванда, — а не характер их эволюции.— Я провожу важные переговоры, — прервал ее Эндер. — А потому разбирайтесь в чем можете, ради Бога, но не устраивайте мне здесь семинар.Песня достигла кульминационной точки. Огромный ствол прорезала трещина.— Они не собираются свалить для нас это дерево, нет? — спросила испуганно Кванда.— Она просит дерево открыть нам свое сердце. — Человек снова приложил руку ко лбу. — Это материнское дерево, оно единственное в нашем лесу. Нельзя, чтобы ему причинили зло, ибо тогда все наши дети будут рождаться от других деревьев, а все наши отцы умрут.Голоса остальных жен слились с песней Крикуньи. Трещина превратилась в большое отверстие. Эндер сделал шаг в сторону и встал прямо перед ним. Внутри было слишком темно, и он не мог ничего разглядеть.Эла вынула из кармана на поясе фонарик и протянула ему. Рука Кванды вылетела вперед и схватила Элу за запястье.— Механизм! — крикнула она. — Такие вещи нельзя приносить сюда!Эндер мягко вынул фонарик из руки Элы.— Ограда отключена, — напомнил он. — И все мы теперь вольны заниматься Сомнительной Деятельностью. — Он направил фонарик в землю и включил, потом чуть сдвинул пальцем колечко, чтобы ослабить интенсивность и увеличить охват. Жены что-то бормотали, а Крикунья погладила Человека по животу.— Я сказал им, что вы можете ночью делать маленькие луны, — объяснил тот, — и принесли такую с собой.— Если я впущу этот свет в сердце материнского дерева, это повредит кому-нибудь?Человек спросил Крикунью, а Крикунья потянулась к фонарику. Затем, уже сжимая его в дрожащих руках, она что-то тихо пропела, а потом направила серебряный луч прямо в отверстие, но тут же отшатнулась и отвела его.— Свет ослепляет их, — перевел Человек.Джейн уже говорила на ухо Эндеру:— Звук ее голоса отражается от стен дупла. Когда свет попал внутрь, эхо смодулировало сигнал, изменив характер звука и добавив обертоны. Дерево ответило, используя собственный голос Крикуньи.— Видеть можешь? — тихо спросил Эндер.— Стань на колени, поднеси меня поближе, подожди минуту, а потом засовывай голову в отверстие.Эндер подчинился. Он стоял, чуть покачивая головой, чтобы дать Джейн возможность смотреть под разными углами, слушал, что она говорит. Потом продвинулся чуть глубже, довольно долго неподвижно постоял на коленях, а затем повернулся к остальным.— Маленькие матери. Там маленькие матери, те, что беременны. Не больше четырех сантиметров в длину. Одна из них как раз сейчас рожает.— Ты видишь через сережку? — спросила Эла.Кванда встала на колени рядом с ним, попыталась всмотреться, но ничего не увидела.— Редкий случай сексуального диморфизма, — заметила она. — Самки достигают зрелости почти сразу после рождения, вынашивают детенышей и умирают. — Она подозвала Человека. — Те малыши, что ползают по стволу, они все братья?Человек повторил Крикунье вопрос. Жена протянула руку к трещине, сняла со ствола довольно крупного детеныша и пропела несколько слов объяснения.— Это маленькая жена, — перевел Человек. — Когда она вырастет, присоединится к остальным и станет заботиться о детях.— Только одна? — удивилась Эла.Эндер встряхнулся и встал.— Эта самка стерильна, а если нет, они все равно не позволят ей спариться. У нее не может быть детей.— Но почему? — спросила Кванда.— У них нет родового канала, — объяснил Эндер. — Детеныши прогрызают себе путь наружу.Кванда шепотом прочла молитву.А у Элы разыгрался аппетит исследователя.— Невероятно! — воскликнула она. — Но если они так малы, как же они спариваются с самцами?— Естественно, мы относим их к отцам — рассмеялся Человек. — А как же еще это может происходить? Отцы-то не способны прийти сюда, разве не так?— Отцы, — пробормотала Кванда. — Так они называют самые уважаемые деревья.— Правильно, — подхватил Человек. — У отцов пористая кожа. Они выдувают свою пыль на кору и смешивают с соком. Мы относим маленькую мать к тому дереву, которое избрали жены. Она ползает по коре, сок, смешанный с пылью, попадает в ее животик и наполняет ее малышами.Кванда молча показала пальцем на маленькие шишечки на животе Человека.— Да, — подтвердил Человек. — Это наши сучья. Брат, удостоенный чести, сажает маленькую мать на один из своих сучьев, и она держится, крепко-крепко, всю дорогу до отца. — Он погладил свой живот. — Это самая большая радость, доступная нам во второй жизни. Мы носили бы маленьких матерей каждую ночь, если бы могли.Крикунья запела (хоть уши зажимай!), и отверстие в стволе начало затягиваться.— Все эти самки, все эти маленькие матери, — поинтересовалась Эла, — они разумны?Этого слова Человек не знал.— Они в сознании? — спросил Эндер.— Конечно.— Он хочет узнать, — объяснила Кванда, — могут ли маленькие матери думать? Понимают ли они речь?— Они? — переспросил Человек. — Да нет, они не умнее кабр. И лишь ненамного, умнее масиос. Они делают только три вещи. Едят, ползают и держатся за наши сучья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127