— Из этих трехсот половина — дети моего отца, Корнероя.Мандачува серьезно кивнул:— Жены очень уважают вас за то, чему вы нас научили. И они очень надеются на Голос Тех, Кого Нет. Но то, что ты сказал нам сейчас, просто ужасно. Если фрамлинги возненавидели нас, что мы можем сделать?— Не знаю, — ответил Миро. Его мозг крутился на полных оборотах, пытаясь переварить всю информацию, которую ему только что выдали свинксы. Триста двадцать новорожденных. Демографический взрыв. И каким-то образом Корнерой стал отцом половины. До нынешнего дня Миро просто отмахнулся бы от этого утверждения, списав предполагаемое отцовство Корнероя на тотемическую религию свинксов. Но, посмотрев, как дерево само себя выкорчевывает и распадается на предметы в ответ на пение, он уже готов был усомниться в правильности своих прежних убеждений.Но что толку сейчас в новых знаниях? Ему больше не позволят писать доклады. Он не сможет работать. Следующие четверть столетия он проведет на борту корабля, а его делом займется кто-то другой. Или, что много хуже, никто.— Не грусти, — улыбнулся Человек. — Вот увидишь, Голос устроит так, что все закончится хорошо.— Голос. Да, он, пожалуй, многое сможет сделать. Он уже оказал такую услугу мне и Кванде. Моей сестре.— Королева Улья говорит, что он обязательно научит фрамлингов любить нас.— Научит фрамлингов, — повторил Миро. — Ему лучше сделать это побыстрее. И он все равно не успеет спасти меня и Кванду. Они хотят арестовать нас и увезти с планеты.— К звездам? — радостно спросил Человек.— Да, к звездам, чтобы судить. Чтобы наказать нас за то, что мы помогали вам. Туда лететь двадцать два года, и они никогда не позволят нам вернуться.Свинксы замолчали на мгновение — обдумывали услышанное. «Прекрасно, — подумал Миро. — Пусть подумают, как это Голос все славно для них устроит. Я тоже доверял Голосу, и это не принесло мне добра». А свинксы тем временем совещались между собой.Человек отделился от группы и подошел к ограде.— Мы спрячем вас.— Они никогда не найдут вас в лесу, — подтвердил Мандачува.— У них есть машины, которые могут отыскать меня по запаху, — ответил Миро.— Да? А разве закон не запрещает им показывать нам такие машины? — удивился Человек.Миро покачал головой:— Неважно. Ворота запечатаны. Я не могу перебраться через ограду.Свинксы переглянулись.— Но у вас же там растет капим, — сказал Стрела.Миро тупо посмотрел на траву.— Ну и что?— Пожуй, — подсказал Человек.— Зачем?— Мы видели, как люди жуют капим, — вмешался Листоед. — Несколько дней назад мы видели, как Голос и человек в длинной одежде стояли и жевали капим.— Да и раньше часто видели, — кивнул Мандачува.Миро зашипел от нетерпения.— Ну и при чем тут ограда?Свинксы снова переглянулись. Потом Мандачува наклонился, сорвал длинный стебель капима, осторожно свернул его в клубок, засунул в пасть и начал медленно, тщательно жевать. Не прекращая жевать, опустился на землю. Остальные свинксы тут же принялись толкать его, тыкать пальцами под ребра, щипать. Мандачува и виду не подавал, что замечает это. Наконец, когда Человек особенно жестоко, с вывертом ущипнул Мандачуву, а тот не отреагировал, свинксы хором сказали на мужском языке:— Ты готов. Сейчас. Пора. Ты готов.Мандачува поднялся, зашатался на мгновение, потом встряхнулся, подбежал к ограде, взлетел наверх, оттолкнулся от края и плюхнулся на четвереньки с той стороны, где стоял Миро.Когда Мандачува коснулся ограды, Миро тоже вскочил на ноги и закричал. Когда он замолчал, Мандачува уже стоял рядом с ним, фыркая и отряхиваясь.— Но это же невозможно, — пробормотал Миро. — Она же стимулирует все чувствительные к боли нервные окончания. Перелезть через ограду… Так не бывает.— Да, — сказал Мандачува.С другой стороны ограды Человек скрежетал ороговевшей кожей на бедрах.— Он не знал. Люди не знают.— Значит, это анестезия, — догадался Миро. — Она не дает вам чувствовать боль.— О нет, — ответил Мандачува. — Мне было больно. Ужасно больно. Худшая боль на свете.— Корнерой говорит, что ограда много хуже смерти, — вставил Человек.— Боль повсюду.— Но вам безразлично, — понял Миро.— Это происходит не с той душой, — объяснил Мандачува. — Боль чувствует душа животного. А вот древесной душе все равно. Капим заставляет тебя быть только древесной душой.И тут Миро вспомнил одну деталь, которую когда-то упустил из виду, — на фоне смерти Либо она не казалась важной. Рот мертвеца был забит плотным комком капима. И то же самое у всех убитых свинксов. Анестезия. Убийство, чудовищная пытка, но цель ее — не боль. Они давали жертвам болеутоляющее. Не хотели, чтобы те мучились.— Давай, — сказал Мандачува, — жуй траву и пошли с нами. Мы спрячем тебя.— Кванда, — напомнил Миро.— Да. Я пойду отыщу ее, — кивнул Мандачува.— Ты не знаешь, где она живет.— Знаю.— Мы делаем так много раз в год, — улыбнулся Человек. — Мы помним, кто где живет.— Но вас никто еще не видел.— Мы ходим очень тихо, — объяснил Мандачува. — К тому же никому и в голову не приходит высматривать нас.Миро представил себе, как десятки свинксов ночью крадутся по Милагру. Охрану горожане не ставили. И только нескольких невезучих специфика работы заставляла выходить из дома по ночам. А свинксы достаточно невелики, чтобы скрываться в зарослях капима и вообще не привлекать внимания. Неудивительно, что они так много узнали про металл и машины, несмотря на все правила, придуманные специально, чтобы помешать им. Наверняка они следили за работой шахт, наблюдали за взлетом и спуском челнока, видели, как фазендейро пашут землю и сажают приспособленный для человека амарант.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127