Эндрю только вздохнул, услышав жесткое заявление Стрики. Кальвинисты Рейкьявика отказывались принимать во внимание двигавшие человеком мотивы, они судили само действие. Поступки хороши или плохи сами по себе, утверждали они, и, поскольку Голоса Тех, Кого Нет считали, что добро и зло существуют исключительно в сознании людей, а отнюдь не в их поступках, студенты вроде Стрики крайне враждебно относились к Эндрю Виггину. К счастью, Эндрю это совершенно не беспокоило: он понимал, что движет этими ребятами.— Стрика, Пликт, давайте я предложу вам другой случай. Предположим, свинксы, которые говорят на звездном, — кстати, несколько-человек уже выучили их язык — так вот, предположим, мы узнаем, что свинксы внезапно, без всякого повода, без объяснений, замучили до смерти ксенолога, работавшего с ними.Пликт немедленно нашлась:— Как мы можем быть уверены, что повода не было? Действие, которое кажется нам вполне невинным, могло оказаться для них смертельным оскорблением.— Пусть так, — улыбнулся Эндрю. — Но ксенолог не сделал им зла. Он очень мало говорил и старался не беспокоить свинксов, он ни по каким меркам не заслужил такой смерти. Не превращает ли это необъяснимое убийство свинксов из раман в варелез?Теперь быстро заговорил Стрика:— Убийство есть убийство. Все эти слова о раман и варелез ничего не значат. Если свинксы убили, значит, они зло. И жукеры были злом. Если поступок есть зло, то и творец его зло.— Вот в этом-то и заключается наша проблема, — кивнул Эндрю. — Был этот поступок злом или, по крайней мере, с точки зрения свинксов, в какой-то степени добром? Кто такие свинксы — раман или варелез? На минуточку придержи язык, Стрика, я знаю все ваши кальвинистские доводы, но их назвал бы дурацкими даже сам Джон Кальвин.— Откуда вы знаете, что сказал бы Кальвин?— Потому что он мертв! — рявкнул Эндрю. — Его нет, и я имею право говорить за него!Студенты расхохотались, а Стрика погрузился в молчание. Мальчик неплох, умен. Эндрю знал, что его твердокаменный кальвинизм рухнет еще до аспирантуры, хотя переход будет долгим и болезненным.— Талман, Голос, — вступила Пликт, — вы говорили так, будто ваша гипотетическая ситуация существует на самом деле и свинксы и вправду убили ксенолога.— Да, это так, — серьезно кивнул Эндрю.Студенты забеспокоились. Эхо давнего конфликта между людьми и жукерами раздалось внезапно в скалах Трондхейма.— А теперь загляните в себя, — сказал Эндрю, — и вы обнаружите, что глубоко под вашей ненавистью к убийце Эндеру, рядом с вашей скорбью по мертвым жукерам живет и другое, куда менее приятное чувство: вы боитесь чужого, кем бы он ни был — иноземцем или фрамлингом. Когда вы думаете о том, что чужой может убить человека, которого вы знаете и цените, для вас уже не имеют значения его, чужого, мотивы. Он для вас варелез или, того хуже, джур — дикий зверь, который выходит из ночной тьмы, хищник с огромными клыками. Если в вашей деревне всего одно ружье, а зверь, разорвавший уже одного из вас, должен вернуться этой ночью, станете вы размышлять о его праве на жизнь или сделаете все, чтобы спасти свою деревню, людей, которых вы знаете, которые зависят от вас?— Вы считаете, что мы должны убить свинксов сейчас, пока они слабы и беспомощны?! — выкрикнул Стрика.— Я считаю? Я задал вопрос. Вопрос нельзя принимать за утверждение, если только ты не знаешь правильного ответа. А ты не знаешь моего ответа, Стрика. Подумайте об этом все. Занятие окончено.— Мы договорим об этом завтра? — спросили студенты.— Если захотите, — ответил Эндрю.Он не сомневался, что если они и будут обсуждать эту тему, то без него. Для них вопрос о Ксеноциде был чисто философским. В конце концов, война с жукерами завершилась три с лишним тысячи лет назад. Сейчас на дворе 1948 год от принятия Звездного Кодекса, а Эндер уничтожил жукеров в 1180 году до з.к. Но для Эндрю эти события не были столь отдаленными. Он путешествовал среди звезд куда больше, чем догадывался кто-либо из его студентов. С той поры, как ему исполнилось двадцать пять, и до прибытия на Трондхейм он не прожил ни на одной планете шести месяцев подряд. Он перескакивал с одной планеты на другую, словно камень, прыгающий по поверхности реки времени.Его студенты понятия не имели, что Голос, которому никак не дашь больше тридцати шести, отчетливо помнит события трехтысячелетней давности, что для него они происходили всего двадцать лет — половину его жизни — назад. Они не знали, насколько больным был для него вопрос о древней вине Эндера. За все эти годы он не нашел ответа. Их учитель был Голосом Тех, Кого Нет, одним из многих. Откуда они могли знать, что, когда он был совсем маленьким, его старшая сестра Валентина, не выговаривая имя Эндрю, называла его Эндером? Это имя гремело, когда ему не исполнилось и пятнадцати. Так что пусть немилосердный Стрика и склонная к анализу Пликт сушат мозги над великим вопросом о вине Эндера. Для Эндрю Виггина, Голоса Тех, Кого Нет, эта проблема не была академической.И теперь, поднимаясь по пологому, заросшему травой склону холма, дыша холодным чистым воздухом, Эндер — Эндрю, Голос — мог думать только о свинксах. Они совершили необъяснимое убийство. Такую же неосторожность позволили себе жукеры при первом контакте с человечеством. Неужели это неизбежность и любая встреча чужих отмечается кровью? Жукеры без сожаления убивали людей, но только потому, что в их роевом сознании никогда не возникала мысль о ценности отдельной жизни. Для них убийство нескольких десятков человек было самым простым способом заявить о своем присутствии. Возможно, свинксы сделали то, что сделали, по сходной причине?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127