Брожу себе. Раньше в Москву заходил, постою поплачу на месте гибельном, а теперь, когда стена кругом и не попасть туда. Нищих-то на проспекты не допускают.
Жилищный комбинатор зарыдал вдруг и заревел, как бык на бойне. Крупные грязные капли стекали по впалым непроходимым от зарослей щетины щекам.
- Я пы-ытался, - скулил он сквозь слезы, - пы-ытался перелезать через нее, да как перелезешь? Огро-оменная гадина, ве-елика... Долбил её ломом, да разве продолбишь. Крепок мегалит! Уж арестовывали меня... Терроризм шили.
"Ещё не то пришьют,- подумал Веня,- зона на пятьсот верст от Московии считается терротерриторией, здесь любой проступок по двойному наказанию карается. Еще хорошо отделался."
Вене вовсе не жаль было бездарного махинатора, но отчего-то на душе стало противно и грустно. Он выслушал длинную историю без особого удовольствия, она ему напомнила его собственную, которую вспоминать не любил.
Но где-то в самой глубине сознания, в потаенных недоступных для анализа дебрях мыслительного процесса Веня если и не пожалел, но и не презрел проходимца, а снисходительно отнесся к его положению. Ведь если у Вени и оставалась хоть малая, а сам стрингер считал, что немалая, надежда на возвращение в Столицу, то у нищего бродяги её вовсе не было. Веня оттого ощущал свое значительное превосходство.
Стрингер решил смилостивиться, снизойти до несчастного, подсказать ему несколько скрытых подземных туннелей, вырытых сервизами, бегающими в Московию в самоволки. Не успел.
Откуда ни возьмись, через лесной бурелом на развезенную дорогу выкатило чудовище - внеземных размеров внедорожник с колесами фантастического диаметра. Видавший виды Веня напугался, присел от неожиданности, а философ махинатор вовсе струхнул.
Бежать - первое, что пришло Вене на ум, поскольку он не сомневался это за ним. Но куда убежишь от такой махины по склизкой почве, враз нагонят, лучше и не дергаться. Так и остался стоять у предавшего его "седана".
Однако, к огромному изумлению Вени те, кто появился из машины никакого отношения к опричникам иметь не могли. Это были другие люди. Всего три человека. Одетые в камуфляж.
Первым тяжело спрыгнул на землю большой грузный с довольной широкой ухмылкой Генерал армии. Вторым свалился и, видимо, больно ударился о грунт длинноногий, щуплый, узкоплечий - куртка свисала сразу от шеи, с землянистым худым лицом Чиновник администрации. А третьим оказался Крутой коммерс, в прошлом Большой Бандит.
Все трое были пьяны в студень, но умело держали равновесие. Продолжительное время они придирчиво оглядывали Веню и бродячего квартирного мошенника. После Крутой коммерс, в прошлом Большой Бандит сипло брякнул:
- Знатная дичь!
У Генерала в исподлобье зажегся живой веселый уголек, а Чиновник засеменил по глине, мелко и смешно перебирая ноги, загоготал:
- И-их! Загоним их, загоним!
- Чай, надо бы загнать, - согласился Генерал и мотнул зверино головой, сбрасывая томительную хмельную дрему.
- И не тех в наших палестинах загоняли, - суетливо поддакнул Чиновник, - коль у нас тут не фазенда, или, черт, как она там у них называется-то - ристалище? - нет, как-то по другому, прерии что ль? На какую хрень этот чертов Хэмингуэй ездил? А?
- Хэмингуэй ездил на побоище, - гнусаво выжал из себя в прошлом Бандит и додумав, тяжело шевеля мозгами, добавил, - в Африку... Нам Татьяна Михайловна в школе говорила... Давно очень.
- Знатоки! Ип вашу дрысь!Храмотеи! - сурово пристыдил Генерал, - старик Хэм ездил на корриду!
- Да ты чо чокнутый такой...- серьезно возразил Крутой коммерс, коррида - это когда быки, такие животные злые, с рогами, знаешь такими, бьются с парнями в красных плащах. А он ведь сам дичь валил, львов, тигров.
- Тогда на ривьеру, - согласился Генерал.
- Коль у нас тут ривьеры нема, - продолжал Чиновник, - то и такая, как её... Ну говорил же уже... Калым что ли?.. Типа халява... Как же эта беда-то называется? Только было-то словечко... Дары природы, одним словом...
- Ну, дичь, - сказал Крутой коммерс, - ты чего пьяный такой? Слова все позабывал.
- Точно так! Совершенная дичь, - согласился Генерал, - ну-ка, подай винчестер.
В руках у пришельцев оказались охотничьи карабины. У ног завертелся в нетерпении широколапый черный кобель-овчарка.
Вот и все, решил Веня. Пустой конец. Тикал от одних, пришьют другие. Тело его обмякло, три ствола ненасытно глядели сверху. Веня не стал зажмуриваться. Он не боялся. Странное безразличие растеклось теплым морсом по организму. Он бесстрастно взирал на три бесконечных дыры, откуда вот-вот должно было вырваться желтое пламя.
- Ну чо они? - нетерпеливо спросил Крутой коммерс, в прошлом Большой Бандит, - пусть драпают, а так-то какой интерес?..
- Нехарактерно. Скушно. - подтвердил Генерал и гаркнул во всю глотку, Эй, добыча! Давай! Дуй! Ну-ка!..
И стрельнул поверх голов.
"Не беги!" - строго приказал Вене кто-то сверху. Стрингер даже голову запрокинул посмотреть, кто там так шутит? Никого.
А маклер московский вдруг припустил по кочкам, вопя со страху и прыгая, как старый побитый козел. Он спотыкался, падал, полз на карачках, валялся в глине, снова поднимался, бежал, худые ноги заплетались, тело болталось вареной сосиской.
Побег очень насмешил охотников. Они надрывали животики, громко зычно гогоча и палили с рук в поле.
- Не по голове, не по голове, - вопил противным лопнувшим тенором худосочный Чиновник, - меть по ногам, подсекай, по ногам меться! Не по балде!
Через минуту кончили. Беглец получил пулю в хребет. Застигнутый свинцом уже довольно далеко, едва ли не на излете жестокой капли, он сумел обернуться, в последний раз поглядел на своих убийц и рухнул острым лицом в торфяную лужу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85