На какое-то мгновение меня охватила злость. Парень напуган, это понятно, н
о зачем такое усердное самобичевание? Люди ещё будут умирать у него на ру
ках. Много людей. И пора бы уже свыкнуться с этой мыслью. Равно как и с мысль
ю о том, что он всегда может дать маху. Ошибки неизбежны, в том числе и роков
ые. Мне хотелось сказать Уайтингу, что, если бы он потрудился спросить мис
сис Рэндэлл, нет ли у Карен аллергических реакций, и получил отрицательн
ый ответ, сейчас ему нечего было бы опасаться. Разумеется, Карен все равно
умерла бы, но никто не смог бы обвинить в этом Уайтинга. Промах стажера зак
лючался не в том, что он убил Карен Рэндэлл, а в том, что не испросил на это р
азрешения.
Но я не стал говорить ему об этом.
Ч В истории болезни были какие-нибудь упоминания о душевных расстройс
твах?
Ч Нет.
Ч Ничего примечательного?
Ч Ничего, Ч ответил Уайтинг и вдруг нахмурился. Ч Погодите-ка. Была одн
а странность. С полгода назад Карен направили на просвечивание черепной
коробки.
Ч Вы видели снимки?
Ч Нет, только просмотрел отчет рентгенолога.
Ч И что?
Ч Все в норме, никакой патологии.
Ч Зачем делались эти снимки?
Ч Там не сказано.
Ч Может быть, она попала в какую-нибудь аварию? Упала или разбилась на ав
томобиле?
Ч Не знаю.
Ч Кто направил её на рентген?
Ч Вероятно, доктор Рэндэлл. Питер Рэндэлл. Она наблюдалась у него.
Ч Зачем понадобилось делать эти снимки? Должна же быть какая-то причина.

Ч Да, Ч согласился Уайтинг. Но, похоже, этот вопрос не очень интересовал
его. Молодой стажер долго и печально смотрел на свою чашку и, наконец, отпи
л глоток кофе. Ч Надеюсь, Ч сказал он, Ч они прижмут этого подпольного к
овыряльщика и размажут его по стенке. Такому любого наказания будет мало
.
Я встал. Мальчишка был подавлен. Казалось, он вот-вот ударится в слезы. Над
его врачебной карьерой, сулившей успех, теперь нависла опасность: он доп
устил ошибку и угробил дочь знаменитого эскулапа. И, разумеется, Уайтинг
не мог думать ни о чем другом. В приливе злости, отчаяния и жалости к себе о
н тоже искал козла отпущения. Искал усерднее, чем кто-либо другой.
Ч Вы намереваетесь обосноваться в Бостоне? Ч спросил я его.
Ч Вообще-то была такая мысль, Ч искоса взглянув на меня, ответил Уайтин
г.
Расставшись с ним, я позвонил Льюису Карру. Теперь я просто сгорал от жела
ния увидеть историю болезни Карен Рэндэлл и выяснить, зачем ей просвечив
али голову.
Ч Лью, мне снова понадобится твоя помощь, Ч сказал я.
Ч О! Ч Судя по тону, эта весть наполнила его душу радостью.
Ч Да, я непременно должен заполучить историю болезни.
Ч Мне казалось, мы уже это проходили.
Ч Да, но открылись кое-какие новые обстоятельства. С каждой минутой дело
становится все запутаннее. Зачем её направили на рент…
Ч Извини, Ч перебил меня Карр, Ч но я не могу быть тебе полезен.
Ч Лью, даже если история болезни у Рэндэлла, он не будет держать ее…
Ч Извини, Джон, но мне придется проторчать здесь до конца рабочего дня. И
завтра тоже. У меня просто не будет времени.
Он говорил сдержанным тоном человека, который тщательно подбирает слов
а и мысленно проговаривает их, прежде чем произнести вслух.
Ч Да что стряслось? Неужто Рэндэлл велел тебе держать рот на замке?
Ч По-моему, Ч ответил Карр, Ч этим делом должны заниматься люди, распол
агающие всеми необходимыми для его расследования средствами. Я такими с
редствами не располагаю. Уверен, что и другие врачи в таком же положении.

Я прекрасно понимал, куда он клонит. Арт Ли в свое время посмеивался над пр
исущим всем врачам стремлением ни в коем случае не попасть в щекотливое
положение и их привычкой прятаться в словесном тумане. Арт называл это «
финт Пилата».
Ч Ну что ж, Ч проговорил я, Ч если ты действительно так считаешь, то и ла
дно.
Повесив трубку, я подумал, что, в общем-то, ничего неожиданного не произош
ло. Льюис Карр был пай-мальчиком и никогда не нарушал правил игры. А значи
т, не нарушит и впредь.

10

Путь от дома Уайтинга к медицинской школе пролегал мимо Линкольновской
больницы. Проезжая, я увидел возле будки для вызова такси Фрэнка Конвея; о
н стоял, нахохлившись, засунув руки глубоко в карманы пальто и вперив взо
р в мостовую, в позе человека, которого одолевают тоска и застарелая одур
яющая усталость. Я подкатил к тротуару.
Ч Хотите, подвезу?
Ч Мне надо в детскую больницу, Ч ответил Конвей, немного удивившись мое
й предупредительности: мы с ним никогда не были близкими друзьями. Врач о
н прекрасный, но человек Ч не приведи, господь. От него уже сбежали две же
ны, причем вторая Ч через полгода после свадьбы.
Ч Это мне по пути, Ч сообщил я ему.
Разумеется, детская больница была вовсе не по пути, но я в любом случае отв
ез бы его туда, потому что мне хотелось поговорить с Конвеем. Он влез в маш
ину, и мы влились в уличный поток.
Ч Зачем вам в детскую? Ч спросил я.
Ч На конференцию. Их там проводят каждую неделю. А вам?
Ч Хочу пообедать с приятелем.
Конвей кивнул и откинулся на спинку. Он был ещё совсем молод Ч тридцать п
ять лет. Стажировался Конвей под началом лучших кардиохирургов страны, а
теперь превзошел своих учителей. Во всяком случае, так о нем говорили. Не
знаю, правда ли это. Конвей принадлежал к той горстке врачей, которые прос
лавились так быстро, что стали немного смахивать на политиканов и кинозв
езд. Поклонники слепо почитают их, враги столь же слепо ненавидят. Внешне
Конвей был очень видным мужчиной Ч крепким, мощным, с чуть тронутыми сед
иной волосами и глубокими проницательными голубыми глазами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90