Гербеку музыка нового вальса очень понравилась; стихотворную подтекстовку сделал постоянный сотрудник Венского хорового общест­ва посредственный поэт Йозеф Вайль, придавший своим стихам политическую и социальную остроту. Австрия переживала в 1866 - 1867 годах период политического кризиса, связанного с поражениями на дипломатическом и военном поприще (разгром австрийских войск прусской армией под Кенигрецем). Народ проявлял недовольство, что и нашло отражение в стихах Вайля. Вот некоторые строки. На музыке первого вальса - вспомните его мело­дию - идет диалог хоровых групп:
- Венцы, пора!
- Пора? Куда?
- Взгляните кругом!
- Ты, друг, о чем?
- Вы видите свет?
- Не видим, нет!
- Настал карнавал!
- И пусть настал...
- Но век очень плох!
- Как плох! Мой бог!
- Покончим же с ним!
- Покончим с ним!
- К чему терзания, страдания?
Смеяться, петь мы все хотим!
На музыку других вальсовых эпизодов звучат стихи, где говорится о том, что «очень плохи дела с финансами, но сейчас карнавал, и дайте нам заняться танцами», что «крестьянин почесывается - времена тяжелые», а «толстосум домовладелец очень огорчен: все квартиры стоят пустые» и т. д. Вальс «На прекрасном голубом Дунае» с этим текстом был впервые исполнен в концерте хорового общества в феврале 1867 года, но большого ус­пеха композитору не принес. Одной из причин того, что вальс «не дошел», был, несомненно, этот крайне неудач­ный текст, никак с музыкой Штрауса не связанный.
Через месяц состоялась премьера оркестрового вариан­та «Голубого Дуная», на этот раз принятого публикой более тепло. Но подлинно триумфальный успех ждал его в Париже, куда Иоганн Штраус приехал в мае 1867 года и выступил с несколькими концертами на Всемирной вы­ставке. Перед одним из концертов его попросили испол­нить какую-нибудь новинку. Штраус рискнул включить в программу «неудавшийся», как ему казалось, вальс «На прекрасном голубом Дунае» в оркестровом, естественно, варианте. Успех превзошел все ожидания, и теперь ни один концерт не обходился без этого вальса, мелодии которого вскоре распевали и насвистывали парижане на улицах. И если Иоганна Штрауса-отца в свое время при­ветствовали Керубини и Мейербер, Берлиоз и Лист, то Иоганну Штраусу-сыну выказали свое восхищение Александр Дюма-сын, Гюстав Флобер, Иван Сергеевич Тургенев, Амбруаз Тома и многие другие музыканты, поэты, артисты, журналисты. А вальс «На прекрасном го­лубом Дунае», завоевавший мировую популярность, пользовался - и поныне пользуется - особой любовью венцев, став своего рода народным демократическим гим­ном прекрасной Вены. Австрийский критик Эдуард Ганслик, известный строгостью своих суждений, писал об этом вальсе, что он «не только пользуется беспримерной популярностью, но приобрел значение определения для всего, что есть в Вене красивого, милого, веселого. Для австрийца «Голубой Дунай» не просто гирлянда красивых вальсов, а подлинно патриотическая народная песня без слов... Где бы на далекой чужбине ни встре­чались австрийцы, эта мирная Марсельеза является пес­ней их союза, их отличительным паролем... Эта мелодия звучит проникновеннее и теплее самых лестных слов, которые могут быть сказаны о Вене».
Теперь вслушаемся в музыку этого прекрасного, до­стойного своей популярности вальса. Забудем о столь неудачной подтекстовке Йозефа Вайля, не имеющей к образному строю вальса никакого отношения, и восполь­зуемся единственным, но столь важным программным намеком, заключенным в названии «На прекрасном голу­бом Дунае».
Интродукция. В тихом шорохе скрипок рождается в высоком регистре чистый и прозрачный аккорд, словно забрезжил рассвет и засветился легкой голубизной край неба, предвещая восход солнца. Красивый мотив валтор­ны воспринимается как донесшийся издалека, словно с другого берега реки, призывный наигрыш пастушеского рога, а аккорды флейт и кларнетов подобны тихим всплес­кам речной волны. Так несколькими выразительными мазками, точными и образными штрихами набросал ком­позитор пейзажную зарисовку, картину прекрасного лет­него утра на лоне природы, на берегу реки. Звучность плавно нарастает, словно небосвод постепенно светлеет,- и вот брызнули первые лучи жаркого солнца, летний день вступил в свои права.
Начинается гирлянда из пяти вальсов, причем основ­ная тема первого вальса вобрала в себя и призывный наигрыш пастуха, и всплески речной волны. Звукоизобразительные пейзажные черты сохранились и даже усилились (добавлены колоритные всплески арфы), но ритм стал танцевальным, типично вальсовым. Так связались интродукция и первый вальс. Мало того: яркая картина, нарисованная в интродукции и «поддержанная» первым вальсом, окрашивает своим эмоциональным стро­ем музыку последующих вальсов; слушатель восприни­мает все дальнейшее сквозь призму начального пейзажа, который как бы проецируется на всю последующую му­зыку: не просто пять контрастных вальсов, а целостное живописное полотно, изображающее праздник, разверты­вающийся в течение дня «на прекрасном голубом Дунае». Так в программной изобразительности интродукции по­лучает образное оправдание поэтичное название вальса.
Сама гирлянда вальсов изумительно хороша. Здесь щедрый мелодический дар Штрауса, его умение изобре­тать все новые и новые танцевальные ритмические фигу­ры в рамках единого генерального ритма вальса, ма­стерство композитора-симфониста, умеющего разверты­вать музыкальное действие в нескольких плоскостях, оттенять основные темы выразительными подголосками, тонко пользоваться инструментальными красками, - все это проявилось полно и всесторонне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48