Но это лишь мечта, прекрасное видение, а санный путь продолжается, и в заключительных тактах скерцо мажорная тема вальса звучит уже в миноре, окрашенная печалью.
В Четвертой симфонии нет вальса в прямом смысле этого слова, но в авторской ремарке, определяющей ха­рактер музыки первой части, сказано: «В движении валь­са»; эта вальсовость особенно проявляется во второй, лирической теме, о которой Чайковский писал: «О, ра­дость! по крайней мере сладкая и нежная греза явилась. Какой-то благодатный, светлый человеческий образ пронесся и манит куда-то... грезы мало-помалу охватили душу вполне. Все мрачное, безотрадное позабыто. Вот оно, вот оно, счастье!..»
Прием, примененный в Четвертой симфонии, Чайков­ский развил в Пятой (обе эти симфонии посвящены од­ной теме: человек в борьбе с судьбой, в стремленье к счастью): мечта о счастье дана в первой части «валь­совым намеком», а третья часть - это большой развитой вальс, удивительно ласковый, светлый по общему коло­риту, с тонкими переливами чувств. Одна деталь этого вальса привлекает особое внимание. Как известно, в Пя­той симфонии проходит сквозь ее четыре части тема судьбы, меняющая каждый раз свой характер. Во вступ­лении, открывающем симфонию, она подобна траурному маршу, во второй части полна грозной силы, а в треть­ей - вливается в общий поток вальсовой музыки, словно человек на балу, увлеченный танцем, вдруг вспомнил о судьбе, о проклятых вопросах бытия, но упоение валь­сом так велико, что зловещая и грозная тема судьбы представляется чем-то далеким и нестрашным, восприни­мается именно «сквозь дымку прелестного, таинственно-манящего вальса».
Пятую симфонию от Четвертой отделяют десять лет. В этот промежуток времени Чайковский создал три сим­фонические сюиты и близкую к этому жанру Струнную серенаду. В каждой из этих партитур есть вальс. В Пер­вой сюите (начальный эпизод Дивертисмента) просто­душно-народный, во Второй - изысканно-изящный. Не­обычен «Меланхолический вальс» из Третьей сюиты. Если поставить в один ряд все вальсы Чайковского с по­следовательностью от самого светлого колорита до самого мрачного, то на этом мрачном краю окажется, несомнен­но, «Меланхолический вальс», музыка которого полна безысходной тоски, безнадежности. Зато вальс из Струн­ной серенады отличается удивительным обаянием и на­ходится у другого, «светлого» края «череды вальсов» Чайковского. Это одно из свидетельств того, какую бо­гатую гамму чувств и переживаний сумел воплотить великий композитор в жанре вальса.
Многочисленные фортепианные вальсы Чайковского - это чаще всего небольшие пьесы, не отягощенные слож­ной драматургией, поэтичные миниатюры, рисующие скромный мир человеческих настроений. Вот две такие пьесы: «Ната-вальс» и «Сентиментальный вальс».
Летние месяцы Чайковский нередко проводил в селе Каменке, на Украине, у своей сестры А. И. Давыдовой. Здесь он много работал, но и охотно предавался забавам и развлечениям в кругу родных. Непременной участницей этих развлечений была жившая в семье Давыдовых даль­няя родственница Наталья Андреевна Плесская, внучка декабриста И. В. Поджио. Это была веселая, жизнера­достная девушка, очень умная, прекрасная рассказчица, добрая, отзывчивая душа. Чайковский симпатизировал Наталье Плесской, переписывался с ней, а летом 1878 года, находясь в Каменке, сочинил легкий, изящный, поэтичный «Натали-вальс», ей посвященный. Композитор охотно посвящал свои произведения друзьям и знакомым, но чаще всего, это был обычный акт вежливости и друже­ского внимания, не больше; искать в музыке пьесы образ того, кому она посвящена, не имеет, как правило, смысла. Иное дело «Натали-вальс»: Чайковский вынес имя де­вушки в название пьесы, чем выделил это посвящение из ряда других. Кроме того, зная по воспоминаниям современников, каков был облик Н. А. Плесской, зная чувства симпатии, какие Чайковский к ней испытывал, нельзя не видеть в «Натали-вальсе» музыкального портре­та этой девушки. Впоследствии Чайковский несколько переработал вальс, придав музыке черты большей пышно­сти и концертного блеска, и опубликовал его под назва­нием «Ната-вальс».
В том же сборнике, что и «Ната-вальс», был напеча­тан также «Сентиментальный вальс», сочиненный в 1882 году и посвященный Э. Жентон - милой женщине, гувернантке в семье друга Чайковского Г. П. Кондратье­ва. Но здесь вряд ли стоит искать связь музыки вальса с посвящением. Если вслушаться в эту музыку, то она расскажет о другом. Чайковский, уже в возрасте тридцати-сорока лет, печалился о прошедшей молодости, грустил перед приближающейся старостью. Эти настроения и во­площены в «Сентиментальном вальсе»; его начальная мелодия, основная тема пьесы, и выражает как раз чув­ство спокойной грусти. Здесь нет трагических пережива­ний, сгущенного драматизма или мрачных мыслей; в му­зыке прослушиваются лишь сентиментальные сожаления о днях прошедшей молодости. Но этим вальс не ограни­чивается: если его первая часть рисует грусть настоя­щего, то вторая (средний раздел пьесы) - воспомина­ния о прошлом. Словно в памяти героя этой маленькой поэмы всплыли картины бала, на котором он когда-то вальсировал, и в музыке фортепианной пьесы появляются звучания, напоминающие духовой оркестр, играющий на балу. Музыка вальса становится в этом эпизоде бравур­ной, размашистой. Воспоминания растрогали нашего героя - следует фраза, полная взволнованной порывисто­сти... Однако это было давно, это лишь воспоминания, и опять звучит мелодия сентиментальной грусти, сожале­ний о прошедшем.
«Сентиментальный вальс» играют не только пианисты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48