Ничего обо мне на зная, была великодушнее, чем я, который первым делом задался десятком вопросов.
Прекрасно спалось почти до десяти часов. Нехотя распрощался я с этим сладким сном, да делать нечего. Я окончательно выспался. Пришлось открыть глаза и вернуться в запущенную и негостеприимную пустоту моей комнатушки. Была суббота, и погода сыграла свою любимую коварную шутку. После пяти душных рабочих дней, когда полузадохшийся город тщетно вздымал свои башни к раскаленному небу, наконец-то пришел холодный фронт. Та, позавчерашняя, гроза была лишь одинокой слезинкой в сравнении с проливным дождем, который начался ночью; близился полдень, лить не переставало и вряд ли скоро перестанет.
Выбритый и одетый, я стоял на пороге, глядя на утопающую в грязи стройку. На душе было скверно, и хотелось есть. Провести здесь дождливый «уик-энд» не согласился бы ни один дурак. Помещение за моей спиной удручающе напоминало общежитие, покинутое всеми теми бодрыми ребятами, которые в течение недели заполняли его своими громкими голосами, запахом сигарет и пота. Сейчас здесь пахло одиночеством. Остался только я один, изгой, которого никто нигде не ждет. Ни жена, ни ребенок, ни собака. Только моя «шкода» стояла верно и терпеливо посреди огромной лужи, в которую превратилось место ее обычной стоянки. Спустившись к ней, я сел и поехал в город.
Долго ездил по пустынным субботним улицам, по блестящим от дождя мостовым, раздумывая, где бы пообедать. В ресторанчик, где я бывал постоянно, с проверенной кухней, не хотелось. Встретил бы там таких же завсегдатаев, как и сам. Я вдруг затосковал по неизвестности, сервированной на серебряном подносе официантом, величественным, как переодетая дамой торговка. Остановившись перед Национальным театром, я под дождем двинулся в Монастырский погребок. Выбор оказался удачным. Здесь было наполовину пусто, зато меню радовало изобилием. Я заказал обед, включая суп. И отказался от услуг девушки, разносившей лакомства. Мне так хотелось есть, что я бы не выдержал и испортил себе аппетит каким-нибудь пирожным.
Человек, сидевший через два столика, обернулся и подозвал разносчицу со сладостями. С наслаждением гурмана выбрал четыре пирожных, многообещающе украшенных пирамидами из взбитых сливок, и вопросительно посмотрел на сидящее рядом эфирное создание. Создание, кисло улыбнувшись, покачало головой.
Я не видел как следует лица этого человека, но пирожные и красивая девушка… Да, это и в самом деле был Гонза Сегнал, заводской испытатель автомобилей и мой приятель, которому я многим обязан. Тот оценивающий взгляд, каким он поглядел на ноги уходящей официантки, подтвердил, что ошибки быть не может. Я отодвинул стул. Увидев меня, Гонза радостно осклабился.
– Привет! – заорал он, не обращая внимания на царящую в зале благопристойную тишину. – Как ты меня нашел?
– Привет, – ответил я. – А почему я должен был тебя искать?
– Я же звонил тебе, – объяснил он все так же громко. – Велел передать. Эта киса тебе не сказала?
– Нет. – «Эта киса», конечно, была Рамона. Чувствуя себя оскорбленной, она со мной не разговаривала. Скажи она, что звонил Гонза, я, конечно, попросил бы его починить машину, которую именно он не так давно помог мне выгодно приобрести. Это упростило бы мою задачу, но тогда я не услышал бы всех интимных подробностей, поверенных мне Ганкой Дроздовой, не говоря уж о том, что лишился бы ее общества в этом вынужденном путешествии.
– Дура набитая, – все так же громогласно возмутился Гонза.
Его спутница хмурилась, метрдотель, подпирающий стойку с напитками, возмущенно поднял брови. Гонза ничего не замечал.
– Я потом еще раз позвонил, но уже никто не снимал трубку, – укоризненно продолжал он. – Собирался сам за тобой заехать, да тут одно дело помешало.
«Одно дело», которое помешало Гонзе меня навестить, всем своим видом выражало холодную сдержанность.
– Ты все равно не застал бы меня, – сказал я и тихо уточнил: – Мне пришлось отлучиться из-за неприятностей с машиной.
– Что-что? – снова загрохотал Гонза. – Я-то думал… – Он вдруг дернулся и вытаращил глаза на свою девицу. Та улыбалась, но глаза у нее были ледяные и острые как буравчики.
Гонза встал и подошел ко мне.
– Эта мерзавка меня пнула, – пожаловался он. – Как думаешь, чего это она? – Усевшись рядом, он стал с интересом наблюдать, как в мою тарелку выливают содержимое серебряной мисочки. – Ага, супчик с кнедличками, – одобрительно кивнул он. – Я тоже откушал. Приятного аппетита.
– Спасибо. – Я с жадностью накинулся на суп. – Зачем ты меня искал? – спросил я, не отрываясь от еды.
– А что за неприятности у тебя были с машиной?
– Какой-то подонок разрезал покрышки. Пришлось поставить те старые, что ты мне дал на заплатки.
– Так сними их поскорее и пусти на дело. Не вздумай на них ездить. Как я погляжу, – добавил он, разглядывая все цвета радуги у меня под глазом, – ты этому типу, прежде чем бежать за милицией, разутюжил морду.
– Что? – Я медленно опустил ложку в тарелку. – За какой милицией?
– Наверное, за той, которая ко мне приходила, – предположил Гонза. – Как бишь его звали?
– Поручик Павровский?
– Вот-вот. Это что, твой знакомый?
– Да, – ответил я. – Что ему было нужно?
– Ну… давно ли у тебя машина… Сколько стоила, когда ты ее купил… Я-то сначала решил, что он под меня копает, нет ли каких махинаций, – возмутился Гонза. – Но он уверял, что дело касается исключительно тебя. И…
– И что ты ему сказал? – спросил я, весь напрягшись.
Гонза запнулся, на лице его возникло выражение праведного негодования, которое тут же сменилось хитрой улыбкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51