— Вы ошибаетесь. Меня заинтриговала девушка, которая кусается. Я был у вас в воскресенье, позвонил в звонок, но, думаю, Матье ничего вам не передал.— Вы приезжали вчера?— Да, конечно. Вы полагаете, меня могло остановить небольшое недоразумение?— Я не понимаю, зачем вы здесь, я думала, что достаточно ясно дала вам понять, что не хочу с вами встречаться.— Яснее ясного. Сначала говорили, что я вам нравлюсь, а потом прокусили мне язык.— Я не собиралась поранить вас, — сказала она, — язык все еще болит?— Только когда я ем.Она посмотрела в сторону, лучи утреннего солнца осветили ее золотистые ресницы и необычные зеленые глаза.— Я сожалею о том, что все так сложилось. Я бы хотела, чтобы все было по-другому.— Это могло быть по-другому, — настаивал он, — и все еще может быть по-другому. Я мог бы пригласить вас поужинать.Она взяла его за запястье. Пожатие ее теплой изящной руки было крепким.— Гин, я хочу сказать, что вы один из самых привлекательных мужчин, каких я когда-либо встречала. Вы даже не догадываетесь, как вы мне нравитесь. Это, и только это причина, по которой мы не можем с вами встречаться.Он покачал головой в недоумении:— Политическая логика тоже довольно странная, но я не могу вас понять. Вы боитесь серьезных отношений? В этом причина? Вы думаете, как бы не пострадали ваши чувства?— Нет, — сказала она мягко, — дело совсем не в этом.— Тогда в чем же? Ради Бога, Лори, вы должны мне сказать.Она ответила просто:— Я не могу.Гин не знал, как еще можно ее убедить. Они стояли рядом на залитом солнцем тротуаре, пока не открылись двери Франко-африканского банка. Она коснулась его руки и ушла.— Лори, — позвал он.Она замедлила шаг, но не обернулась.Гин многое хотел сказать ей, но так и не нашел слов, чтобы объяснить, что он чувствует. Он повернулся и, сунув руки в карманы, зашагал по улице.Девушка в темных очках захихикала, глядя, как он уходит, но та, что жевала резинку, дернула ее за руку, и обе поспешили в банк.Он успокоился только тогда, когда внезапно пришел к заключению, что все-таки собирается пробраться в усадьбу Сэмплов и все разведать. Им овладело то самое настойчивое, неудержимое стремление, которое помогло ему получить работу в Госдепартаменте и которое часто одобрялось в демократическом лагере. На все затруднительные, запутанные вопросы у него был один ответ: во всем разобраться и выяснить, отчего именно так все происходит. Он не был глубоким мыслителем, но рассуждал методично, анализируя детали. Гин был уверен, что этой ночью ему удастся осуществить небольшую разведку, и все это он проделает так аккуратно, что никто никогда не узнает, что он там побывал. Он хотел всего лишь взглянуть на дом и его окрестности и найти хотя бы одну причину, объясняющую упорство, с которым Лори избегала его.Начиная с этого понедельника Лори превратилась для него в очаровательное наваждение. Гин понимал, что это похоже на юношеское увлечение, но не мог постоянно не думать о ней. Он ничего не мог с собой поделать. Он писал ее имя в блокноте и даже пытался набросать ее портрет. И, что было еще хуже, ее слова крепко засели в его мозгу: «Вы один из самых привлекательных мужчин, каких я когда-либо встречала. Вы даже не догадываетесь, как вы мне нравитесь».— Эй, — сказала Мэгги, ставя перед, ним стаканчик кофе, — ты не болен?— Болен? — переспросил Гин.— Ты болен Лори Сэмпл. Твоя болезнь известна современной медицине как неистовая щенячья влюбленность. Вот так.От неожиданности Гин обжегся горячим кофе.— Я категорически это отрицаю, — сказал он, — кроме того, разве можно в тридцать два года страдать от щенячьей влюбленности?— Не спрашивай об этом у меня, — сказала она, пожимая плечами, — спроси лучше у того, кто написал имя Лори Сэмпл двадцать четыре раза в твоем лучшем блокноте.— А ты думала, я буду писать ее имя на дрянной, дешевой бумаге?Мэгги нагнулась над его столом.— Продолжай в том же духе, — сказала она тихо, — я уже давно тебя таким не видела.Гин осторожно отпил кофе.— Я не могу выбросить ее из головы. Она говорит, что я ей нравлюсь и в то же время она не может со мной встречаться. Это меня бесит, я должен во всем разобраться.— Ну и что ты собираешься делать? — спросила Мэгги.Гин помолчал, отпивая кофе быстрыми обжигающими глотками и решая, рассказать ли ей о своих намерениях. Наконец решил, что доверится ей. Мэгги всегда поддерживала его и умела логически и уравновешенно рассуждать.— Я разработай план, — начал он медленно, — хочу пробраться в усадьбу Сэмплов.— Что это за план?— Мэгги, — сказал он, убеждая не только ее, но и самого себя, — это единственный выход. Я должен узнать, в чем причина ее упрямства. Возможно, дело в ее матери. Наверное, старая карга держит ее взаперти и никому не позволяет видеться с ней.— Гин, ты в своем уме? А вдруг тебя поймают?Он замотал головой:— Маловероятно. Я все продумал. Я проникну туда, немного порыскаю и выберусь оттуда без проблем.— Но там собаки, большие собаки, ты же сам говорил.— Даже самая большая собака не устоит перед газом. Я собираюсь взять несколько баллончиков. Почтальоны иногда пользуются такими баллончиками, чтобы ненадолго оглушить сторожевого пса и подобрать оставленное письмо.— А ты подумал об этом шофере Матье?— Он никогда не узнает, что я там был. На случай, если он меня обнаружит, я захвачу пистолет тридцать восьмого калибра. Я им, конечно, не воспользуюсь, но мне бы хотелось иметь при себе что-то для самозащиты, он все-таки мастер по кравмаге.Мэгги долго молчала, покусывая губы.— Я могу уговорить тебя не делать этого? — спросила она наконец.— Не думаю. Я уже принял решение.— Ты подумал, что это может разрушить твою карьеру?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50