А по ту сторону ограды на густой ели держатся сыновья усопшей.
Старый седой священник из Хары, человек добрый и преданный своему долгу, к приходу которого относится и колония Ватку, особенно близко к сердцу принимает судьбу прокаженных. Он часто приходит к ним возвещать слово божье и наделять дарами — ведь большинство вырванных из жизни людей очень богобоязненны.
Вот и сейчас свое заупокойное слово он построил на истории благочестивого Иова. Он говорит собравшимся, как говорил и в церкви, что теми страданиями, которые бог послал кроткому Иову, он выказал Иову большую любовь, нежели кому бы то ни было. Слово божье для всех одно, но любовь божья неодинакова ко всем. И подобно тому, как благочестивый Иов, человек избранный и посвященный, так и они, несущие бремя тяжкой болезни, оделены наивысшей благодатью божьей — не здесь, а т а м, что гораздо прекрасней и чище, нежели сия юдоль страданий. И сегодня они посылают одну из дщерей своих туда — к престолу господню.
При словах пастора в души иных прокрадывается зависть к покойной: почему именно ее, пришедшую к ним совсем недавно, призвал к себе, в райскую обитель, всемогущий бог? А другие мучаются здесь почти весь свой век.
И кажется, старый седой пастор догадывается о таких мыслях. И, вроде пытаясь поправиться, он начинает говорить о жизни и страданиях усопшей сестры до того, как она пришла в Ватку. Как бог, проверяя ее веру, послал ей испытанье — утонул ее муж-моряк; как она, став вдовой, в поте лица трудилась на ниве своей, воспитала детей разумными и верующими. Разве ей было легко?
А поскольку вдова особенно любезна была для бога, он не довольствовался только этим, и, чтобы еще раз проверить ее веру, он отнял у нее все, что было дано ей: дом, здоровье и даже разлучил с детьми.
Благоговейно, скрестив руки, стоят прокаженные, но в глазах у них искорки радости; они смотрят в туманную завесу и как бы видят в ней райские кущи, где нет разницы между больными и здоровыми, где одни только радость и благость, мир и святое сиянье божье.
Затем пастор Танг совершает последнее, что принято на похоронах,— бросает на гроб три горсти земли, тотчас же вытирая ладонь; веревки охватывают гроб, и руки прокаженных медленно опускают земной прах хозяйки Мяннйку в могилу.
После того как мать заболела и вскоре умерла, Яан стал принимать большее участие в жизни младшего брата.
Яан очень сильный и плотный для своих лет, и чем дальше в прошлое уходит день похорон, тем меньше боится парень заболеть проказой. Хорошее здоровье одолевает все хвори, даже проказу: это он прочитал в одной тонкой, но четко написанной книжице из хараской библиотеки. Дает прочитать и Паулю. Следуя советам этой книги, он начинает заниматься гимнастикой и закаляться. Моется каждый день холодной водой и обтирается полотенцем. Дома, на Весилоо, он поставил перекладину между двумя соснами, подтягивается и делает упражнения даже зимой, поднимается на руках, размахивает ногами.
Были бы деньги, Яан выучился бы на врача. Но их нет, и ему придется стать матросом, боцманом, потом пройти мореходное, поплавать штурманом, и, если все пойдет гладко, в один прекрасный день он займет место капитана на каком-нибудь суденышке. А там и на больших кораблях потребуются люди, готовые взять на свои плечи тяжелую ответственность капитана. На море дел больше, чем на земле, хватит и ему, останется и брату, если Пауль захотел бы учиться на врача.
Пауль еще не знает точно, кем стать. На похоронах матери в Ваткуском лесу было туманно, и гроб из острога и некрашеных досок ему показался черным. И еще ему казалось, что этот густой, холодный, липучий туман и по сей день вокруг него, какими бы ясными ни выдавались дни, и это вселяет в него какую-то постоянную опаску. Это не то чтобы страх — мол, и ты не сегодня- завтра попадешь в Ватку. Едва приметная опаска и во взглядах одноклассников, и в их невольных движениях — быть от него подальше. Заметно то же и у взрослых, с которыми ему приходится иметь дело. Меньше всего, пожалуй, ощущает он это, когда видит учителей, но, может быть, они умеют все искусно скрывать?
На похоронах матери, когда он увидел, что гроб совсем не черный, а только из обычных досок, как для самых беднейших покойников, как бы окутавший его липкий, вселяющий страх туман (он был скорее в нем самом, пожалуй) немного рассеялся. Стало легче, когда мать умерла. Но он, Пауль, хоть и здоровый сейчас, на всю жизнь останется, несмотря на смерть матери, сыном прокаженной. От кого бы он ни скрывал это, он станет как бы вором, который своей кривдой все замутил и очернил.
Классная наставница была в отпуске, она накануне родов. Ее место временно замещала молодая женщина, горожанка, которая не работала в этой школе и не знала учеников. Список по алфавиту у нее перед глазами, учительница вызывает по очереди учащихся, и каждый встает, показывая кто, и каков он, и за какой партой сидит. Затем, чтобы лучше запомнить учеников, учительница спрашивает, кто у них отец-мать, есть ли братья и сестры и ходят ли они в школу.
Перед самой фамилией Лайда стоят имена двух девочек, чьи фамилии, имена и отчества полностью совпадают. Лаанепыльд, Альма, дочь Пээтера, и вторая тоже Лаанепыльд, тоже Альма и тоже дочь Пээтера. Но поскольку имя матери первой девушки — Анна, а второй — Тийна, дочь Анны стоит впереди.
— Следующий Лайд Пауль, сын Михкеля, с острова Весилоо. Там все в капитаны стремятся. А твой отец тоже моряк?
— Был боцманом. Один немецкий корабль стал тонуть. Четырех человек послали его спасать, трое погибли. Отец тоже.
— А мать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41