Гульдены выучились местному языку и смешались с эстонцами, и только имя еще напоминало об их иностранном происхождении.
Богатству положил начало дед нынешнего Пээтера Гульдена: с помощью водолазов он добывал медь с останков затонувших кораблей на банке Суурекуйв. Он быстро разбогател, но позднее его состояние почти полностью размотали два его сына, которые после продажи меди в Риге устраивали такие долгие и пышные пиры, что на уплату их долга отцу пришлось продать корчмарю ходивший по Двине корабль. В один из рейсов в Ригу они погибли в шторм вместе с грузом меди. У одного из братьев осталась на Весилоо молодая вдова с дочерью и сыном Пээтером, нынешним хозяином хутора Тапурла, который подрос, собрал остатки старого богатства и заложил основы нового.
Всех пригласили в столовую. Праздничный стол накрыт на пятерых, на столе и коронные блюда жителей Весилоо — копченый угорь и рождественские колбасы с крупами. И всякие сорта вин.
Пастор Лайд трезвенник, но ему дают понять, что вина на столах совсем безалкогольные. И когда Тони наполняет его стакан и пьет за его здоровье, Пауль не может устоять против искушения и осушает стакан, осушает второй
и третий, чувствует, как шумит в голове кровь и весь мир становится каким-то странным. У Пээтера Гульдена, несмотря на его шестьдесят лет, густые каштановые вьющиеся волосы, по-молодому зачесанные назад. И госпожа Лийза, хотя она и склонна к полноте, кажется все еще молодой. Лонни снует между кухней и столом. Побывавшему за всю жизнь лишь на немногих пирах, пастору накрытый Гульденами стол кажется удивительно, сказочно обильным и редкостным.
Одурманенный вином и приемом, который ему оказали почти как законному примаку, а также мечтательными глазами Тони, Пауль вступает в разговоры со всеми, переживает вместе со всеми, становится многоречивым. Хозяин в свою очередь доверительно говорит ему о своих кораблях, открыто сокрушается о низких ценах за фрахт и вследствие этого малых доходах. И в то же время он удивляется тому, что Пауль, такой щедрый на даяния, раздает свое жалованье. Бедняг, ищущих благодетелей, слишком много, всех не наделишь. Иисус раздавал последнее, что было у него в котомке и за душой, не оттого ли его и распяли на кресте — из-за назойливости тех, кто получил мало или кому ничего не досталось.
Молодой пастор не спорит с отцом Тони. Нынче праздник умиротворенья, и вряд ли Пээтер Гульден, один из столпов прихода Хара, и сам придает большое значение своим словам. Что же касается жалованья, то молодой пастор полагает: каждый, кто делает свою работу с любовью, никогда не зарабатывает деньги лишь себе на потребу, но и помогает ближним.
— Конечно, и должно быть так, но в наши дни работают лишь ради денег,— дружески возражает Гульден.— Возьмем любое дело. Я, например, зарабатываю на кораблях, промышляю фрахтом, добываю деньги. И, конечно, меня интересует это дело больше, чем кого-либо другого,— это уже в крови. Политик защищает «интересы народа» ради своего кошелька, а может быть, и славы ради, и я считаю, что даже профессора изучают свою науку ради денег.
Госпожа Лийзи и Лонни начинают гасить свечи на рождественской елке. Тони помогает им. Пастор Лайд и Гульден присоединяются к ним — отчего не заняться этим веселым делом, задувать свечи, которые, как назло, никак не затухают.
Красива домашняя рождественская елка. На мгновение Паулю вспоминается зеленая, но не такая яркая елка, что
горела год назад в низкой комнатке на Нээме, но он тотчас забывает про нее. Свечи погашены, и Тони возвращается и останавливается возле Пауля, порой приближаясь к нему и чуть-чуть касаясь. Эти магнетические прикосновения Тони приятны Паулю, и он сам тянется к ней.
Елка в низкой комнате на Нээме рассеялась как мираж. В зале на Тапурле зовут слуг, трех работников и двух работниц, предлагают рассесться вокруг елки. Немного поодаль от них семейство и господин пастор. Тони подходит к пианино, играет рождественский хорал, и все подпевают, хотя сам Пээтер Гульден и один из работников не могут похвастаться своими голосами.
Затем госпожа Лийза наделяет всех подарками.
Девушки-работницы получают отрезы на платье, работники Юхан, старый Март и Прийт — зимние шапки и джемперы. По кругу пошли сласти, все пьют вино и водку — пиво в этом году на хуторе Тапурла не варили. Хозяин отпускает легкие шутки. Тони ловит в радиоприемнике шведские и немецкие передачи, все слушают рождественскую музыку.
Побыв в зале, работники уходят. На хуторе Тапурла требуют, чтобы работали хорошо, но и платят лучше, чем в других усадьбах. И батраки на Тапурле опытнее, чем где-либо. Девушки-работницы здесь легче выходят замуж, и на батраков не гневаются в округе, когда они приударяют за девицами побогаче и поважнее.
Уже одиннадцать часов. Пастора проводят в уютную комнату для гостей, рядом с залой, желают ему покойной ночи, утром его разбудят вовремя, и все будет устроено как надо.
Пауль открывает форточку. Снегопад утих, однако небо по-прежнему неясное, и в комнату втекает влажный холодный воздух. Он закрывает форточку. Потом быстро раздевается и ложится в мягкую чистую постель со многими подушками; он-то привык класть голову пониже. Он оставляет только одну, остальные складывает на стул. И задувает огонь.
Вначале кажется, что в комнате полная темнота, но потом глаза привыкают, замечают контур кровати: из окна, сквозь занавески, падает отраженный снегом свет.
В комнате жарко, одеяло теплое, и Пауль Лайд не может заснуть. Вино все еще шумит в ушах, никак не забыть прикосновений Тони.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41