— Он один из питомцев моего мужа.
— Да,— произнес инспектор.— Питомец...
— Что он хочет сказать? — Кид Черч взглянул на молодую женщину.
— Да ничего,— запротестовал Симони,— абсолютно ничего. Впрочем, я не придаю значения слухам, которые ходят в кругах, имеющих отношение к боксу.
— Каким слухам?! — крикнула Жасмина.
— К тому же более чем очевидно,— продолжал Симони, словно не слышал ее восклицания,— что Туан действовал один. Только вот что хотелось бы мне знать: почему он сделал это? Мадам, в котором часу вы звонили в первый раз?
Полицейский вынул из кармана тоненький блокнот, перелистал его.
— Не знаю,— ответила выведенная из себя Жасмина.— Я это уже говорила! Около десяти часов, и было все время занято, значит, в это время мой муж был еще жцв.
— Э, нет! — спокойно заметил Симони.— Падая, он уронил телефон. А вы уверены, что не могли дозвониться?
— Ну, знаете! — взорвалась Жасмина.— Ведь я говорю вам! Есть же свидетели!
— Знаете, свидетели...— проговорил Симони.— Можно, например, спокойно набрать шесть цифр вместо семи.
— На что вы намекаете? — закричала молодая женщина.
— Только на то, что все могут ошибиться. Конечно, в кабинете Сильвера найдены отпечатки ваших пальцев, но...
— Вы считаете странным, что я приходила в контору к собственному мужу? К тому же в этот вечер тысяча человек, наверное, видели меня в зале возле ринга.
— Я никогда не утверждал обратного. Скажем, Кид Черч. Все знают, что он был во Дворце в этот вечер. И вы, мадам, наверняка очень беспокоились, если оставили вашего... протеже в разгар матча.
Инспектор вновь посмотрел на боксера ледяным взглядом.
— Куда вы клоните? —спросил Кид. Полицейский встал, взял свою шляпу.
— Еще не знаю,— вздохнул он.— Я ищу мотив убийства. У Туана их немного. Если только, конечно, его не побудил мотив кого-нибудь другого.
Он еще раз взглянул на Кида Черча, и тот почувствовал, как его пробирает дрожь.
— В наше время убийцу легко нанять,—сказал Симони.— Его услуги купить так же просто, как услуги похоронного бюро.
Он слегка поклонился:
— До свидания, мадам. Еще раз простите за беспокойство.
Не двигаясь с места, Кид Черч дождался ухода инспектора. Он в отчаянии взглянул на Жасмину,
— Что я тебе говорила? — сказала молодая женщина, когда за полицейским захлопнулась входная дверь.— И это только начало! Откуда, черт возьми, он узнал?
— Думаешь, он знает?
— Разве не ясно?
Она пожала плечами и в раздражении отвернулась. Теперь Кид Черч действовал ей на нервы, а это был плохой признак,
Роберта подняла под простыней левую ногу и помассировала икру. Поскольку она еще лежала в постели, кровать приобрела вид парусника.
— Я получила деньжата вчера вечером,—сказала она нарочито безразличным тоном.—Со смерти Сильвера прошло десять дней, эта история уже никого не интересует, Я из нее не смогу больше выжать ни одного су,
— Я знаю,—произнес Валентин.
— И ты знаешь также, что через месяц мы едем в отпуск.
— Разумеется.
— Я подумала, что не мешает, пожалуй, подзаработать.
Валентин выпил апельсиновый сок, поставил стакан на каминную доску и принялся завязывать галстук.
— Конечно. Но каким образом?
— Твой друг Бландье Жюль...
— Мой друг?!
— ...подсказал тебе, кажется, неплохой способ. - Не говори мне об этом деле.
— Чем мы рискуем?
— Но это незаконно!
— Если бы все делали только то, что законно, половина людей на свете умерла бы с голоду. Ты знаешь, что матч Шульцер — Ламрани аннулирован? Сарков порвал контракт,
— Кто тебе сказал?
Роберта бросила адвокату газету.
— В «Экип» так прямо и написано. Этот матч заменяется другим; между тем молодым человеком, которого мы тогда видели, и испанцем, неким Лу Реалом. А мне нравится этот Кид Черч. Мне хочется поставить на него двадцать тысяч.
— Ты сошла с ума,— спокойно произнес Валентин.
— Почему же? Наверняка есть люди, которые выигрывают!
- Возможно, но мне с ними не приходилось встречаться.— Послушай, но я хочу попробовать. В конце концов, это мои деньги. Чем я рискую?
— Ты рискуешь двадцатью тысячами франков.
— Отведи меня к Бландье Жюлю.
— Если бы я знал! — проворчал Валентин.
Какого черта ему понадобилось рассказывать этой Идиотке о Вандербруке? Теперь она не успокоится, пока не добьется своего.
— Ладно,— сказал он, надеясь, что днем она, возможно, забудет о своем дурацком намерении,— я отведу тебя позднее. Сейчас я должен идти в Сантэ* повидать Туана. Мне за это заплатили.
— В котором часу ты вернешься?
— К полудню. Сначала я зайду во Дворец Правосудия, возьму разрешение на свидание, а потом — в тюрьму.
Спустя час в Сантэ Валентин предъявил разрешение надзирателю, и тот проводил его в комнату для свиданий на первом этаже —бывшую камеру, единственное окно которой выходило на прогулочный двор.
Листочек, который заполнил надзиратель, переходил из рук в руки и, наконец, очутился на столике перед старшим надзирателем.
— 14 —70! —крикнул он.—Антуан Олив! К адвокату!
— 14 —70! —повторил тюремщик.— Антуан Олив1 К адвокату!
Дежурный на четвертом этаже, пройдя по узкой галерее, сунул ключ в замочную скважину и открыл дверь. Он увидел, как в мгновенье ока исчезла в чьем-то кармане колода карт, а один из заключенных схватил сигареты — ставку в этой партии. — Кто выигрывает? — улыбаясь, спросил дежурный,
— Что вы сказали, шеф?
— Ну да,— ответил дежурный.— Сейчас у меня нет времени. Потом разберемся. Антуан Олив?
— Это я, шеф.
— К адвокату.
Марселец прошел галерею, спустился по лестнице.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38