Поскольку ничего другого я не умею...
— Но я не понимаю...— начал Марсель.
— У меня есть к вам одно предложение,— сказала Жасмина.
В ее голосе слышалось нетерпение. Он был то жестким, в нем звучал металл, то становился мягким.
— Вы хорошо знаете бокс, Марсель, лучше, чем я, и лучше, чем некоторые профессионалы.
Он не осмелился сказать ей, что, в сущности, и был профессионалом в течение многих лет.
— Вы в курсе контрактов, знаете достоинства и слабости боксеров, знаете всех тренеров и менеджеров Парижа и даже Европы. Вы бываете как в загородных, так и в столичных клубах. Ни один заслуживающий внимания боксер-любитель не ускользнет от вас.
— И что же? —спросил Марсель.— Простите, минутку, В кабинке можно было задохнуться. Он на секунду вышел, выпил стакан ледяной воды и вернулся к аппарату.
— И что же? — повторил он.
— Мне необходим человек, который поможет мне вести дело, Марсель,— мягко сказала Жасмина.— Человек уравновешенный, средних лет, знающий дело, который поведет наших подопечных к победе.
— Что вы хотите сказать?
— То, что говорю, Марсель. Хотите стать моим компаньоном? Видите, лучше и не скажешь.
Тренеру показалось, будто ему нанесли удар в солнечное сплетение.
— Но у меня нет ни гроша! — крикнул он.— Откуда мне взять деньги?
Еще никогда он не желал с такой силой быть богатым!
— Кто говорит о деньгах? — мягко заметила Жасмина.— Слава богу, у меня их пока еще немало. Я не требую от вас никакого финансового участия в деле, напротив. Вот послушайте, если вы согласитесь, я вам тут же заплачу авансом пятьсот тысяч франков.
— Что? — закричал Марсель.
На мгновенье у него помутилось в голове.
— Вы нужны мне, Марсель. Вы человек честный... Честный! Вдруг пятьсот тысяч франков, лежащие у него в кармане, начали жечь его.
— ...и вы хорошо знаете свое дело. Приезжайте сейчас же ко мне, я вам приготовлю чек. Что касается контракта, мой адвокат здесь, в двух шагах. До встречи.
И, как все женщины, которые привыкли, что им повинуются, она повесила трубку, не дожидаясь ответа.
Толстяк Марсель, спотыкаясь, вышел из кабинки. Это то, о чем он мечтал на старости лет! Наконец у него будет своя школа. Он сможет тренировать молодежь, вести ее в бой, организовывать международные встречи. Он уже видел себя у ринга, в пьянящей атмосфере состязаний, в зале, затуманенном сигаретным дымом, наполненном криками, запахами пота, крови и примочек.
Только для этого надо было...
Он выхватил из кармана пятьдесят банкнот, кинулся к двери.
— Вандербрук!—кричал он, стоя посреди улицы.— Вандербрук!
Но улица была пуста, а Вандербрук исчез.
— Вандербрук? Ах да! Роже-Бельгиец!— сказал гарсон в «Золотой звезде», наполняя стаканы.— Вы немнож-ко опоздали. Он ушел четверть часа назад.
— Очень жаль,—проговорила Роберта.—Мне надо было его повидать.
Гарсон подозрительно взглянул на нее и на Валентина, который покорно сопровождал молодую женщину. Он, сколько мог, оттягивал этот поход, ссылаясь, что утром должен посетить Туана в тюрьме, а во второй половине дня зайти во Дворец Правосудия. Он надеялся, что тем временем Роберта, переменчивая, как все женщины, передумает. Но, как все женщины, как раз когда речь шла о том, чтобы искушать дьявола и пытать счастье, Роберта проявила упрямство. Она терпеливо ждала, но от своего абсурдного плана не отказалась.
Между тем следствие по делу об убийстве Сильвера продолжалось, и отклики печатались по-прежнему на первой странице с крупными заголовками над тремя столбцами текста с льстящей ее самолюбию пометкой: «от нашего специального корреспондента Роберты Букетэн».
Поскольку это была первая подобная удача молодой журналистки, она не помнила себя от радости. Ее устроила бы смерть хоть полдюжины людей, если б только в момент убийства она оказалась на месте происшествия.
Преисполненная гордости, высоко подняв голову и громко постукивая каблуками, она вошла в бистро у ворот Сен-Дени, в котором, по словам Валентина, бывал Вандербрук.
Валентин опустил голову. Этот негодяй наверняка был известен всему кварталу. В сущности, для завсегдатаев Сен-Дени—это как маленькая деревня, где все знают друг друга.
Что касается Бельгийца, он, казалось, был так же знаменит, как Манекен-Пис.
— По-моему,— сказал гарсон, отсчитывая сдачу,— Роже пошел в спортзал посмотреть, как тренируется молодежь. Вместе с другом, испанцем,
— Спасибо,— поблагодарила Роберта. Она одним глотком осушила рюмку,
— Ты идешь?
— Куда?
— В спортзал, черт возьми!
Валентин решил смириться. В конце концов, деньги не его, а, потерпев неудачу, Роберта, возможно, станет более благоразумной.
Приехав в зал, пройдя длинный коридор, обклеенный яркими афишами, они неожиданно попали в незнакомый мир. Посреди зала был установлен ринг, а на нем двое юношей, казалось, танцевали друг перед другом, как два гигантских насекомых. Время от времени кто-то из них наносил противнику молниеносный, но не сильный удар. Боксер не хотел нанести партнеру травму, он хотел лишь коснуться его, избежать его удара, проверить свои рефлексы, испробовать тактику. Затем танец возобновлялся, сопровождаемый постукиванием подошв по джутовому покрытию ринга.
Кресла были убраны, и помещение напоминало большой гимнастический зал. Старая, могучего сложения женщина небрежно подметала полы, а в углу зала юноша в черных атласных трусах неутомимо прыгал со скакалкой. Напротив другой парнишка, зло и настороженно поглядывая на «грушу», с ожесточением молотил ее.
— Здравствуйте, мэтр.
Валентин резко обернулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38