- Ну и где он, твой двоюродный брат? - спросил Фрэнсис.
- Он у себя. Нам туда. - Принц Пратна сделал знак шоферу, который шел следом за ними с огромным подносом, уставленным всякими деликатесами. - Полдень есть уже? О небеса, уже почти час. Теперь вся еда пропадет… а ведь я заказал его самые любимые блюда.
- А что такое? - не понял Фрэнсис.
- Да эти их чертовы двести обетов, - сердито сморщился Пратна, как избалованный капризный ребенок, которому говорят “нельзя”. - Они, видите ли, не едят после полудня.
- А ругаться зачем? - возмутилась Мьюриел.
- А просто так. - Пратна яростно почесал свою лысую макушку. Потом подозвал молоденького парнишку, который глазел на них с крыльца какого-то храмового строения. После кратких переговоров мальчик забрал у шофера поднос с едой и куда-то его потащил, громко чавкая на ходу.
- Королевский обед, - сказал Пратна, - и приходится его отдавать монастырскому служке. Какому-то никчемному мальчишке! Мьюриел, у тебя этот идол с собой?
- С собой, конечно. Но мне одно непонятно, старый ты гриб, с чего ты вдруг так обозлился?
- Как вы, наверное, догадались, друзья мои, я не питаю особенно теплых чувств к моему братцу.
- И тем не менее, - с нажимом произнесла Мьюриел. - Мы все сейчас не в настроении… эта жара просто невыносима… хотелось бы поскорее покончить с делами и вернуться домой.
Они обогнули вихару и вышли к роскошному строению, похожему на миниатюрный дворец.
- Это что? Еще одна вихара! - спросил Локк.
- Нет. Это всего лишь кату кузена Дарьянги, скромное жилище смиренного монаха, где он, как считается, должен жить в простоте и умеренности и проводить дни свои исключительно в благочестивых раздумьях об учении Будды…
Голос с верхней ступени высокого крыльца:
- Кого я вижу, Пратна! Какой приятный сюрприз! И еще гости… подумать только!
Пратна аж застонал.
- Снимите обувь, - шепнул он своим спутникам. - И обязательно переступите через порог. Если вы на него наступите, это обидит каких-то там Духов, и их гнев падет… ну и так далее.
- Кому-то придется меня нести, - сказала Мьюриел. Терренс со Стрейтоном подняли ее с кресла. Потом все сняли туфли, ополоснули ноги в небольшом мелком бассейне у подножия лестницы и поднялись по крутым ступенькам.
Кондиционер внутри работал на полную мощность. Пол был устлан простыми циновками. Похоже, предполагалось, что гости должны сидеть на полу. Там они и расселись, не преминув поворчать насчет артрита в ногах и больных поясниц. Сэр Фрэнсис обратил внимание, что стены комнаты были расписаны фресками, выполненными в том же стиле, что и фрески в тайном покое Пратны; только здесь были изображены ангелы - девы - и другие мифические существа, которые парили на облаках, играли на всевозможных музыкальных инструментах и вкушали блага всех девяти небес рая. Там были и фрески, изображающие предыдущие инкарнации Будды, который сразу же выделялся на фоне всех остальных праведников своими размерами и сиянием нимба.
На единственном в комнате кресле - про себя Локк отметил, что это был стиль рококо, Франция, начало XVIII века, антикварная вещь, роскошь, которую даже он сам не смог бы себе позволить - сидел человек в желтой накидке, старый и весь какой-то усохший, как засушенный кузнечик. Когда все расселись, он распростер руки в жесте отеческого благословения. Потом он заговорил - с тем же безупречным итонским акцентом, что и у Пратны, - только голос у него был очень тихий, едва различимый в шуме трех вентиляторов и кондиционера.
- Прекрати чесать лысину, Пратна, старик, - сказал он. - Я-то лысый по собственной воле хотя бы.
- Если ты думаешь, что я буду перед тобой лебезить… - невпопад отозвался Пратна, как будто в продолжение какого-то старого спора.
- Да, именно так я и думаю, - невозмутимо проговорил Дарьянга, и Пратна вдруг как-то сник и униженно склонил голову. - Я только для этого и подался в монахи - дабы насладиться спектаклем в исполнении моих дорогих и любимых родственничков, которые всячески передо мной унижаются и скачут вокруг меня как обезьяны. Впрочем, скромная монастырская жизнь учит смирению и состраданию, и я больше не нахожу удовольствия в том, чтобы над кем-нибудь насмехаться. И над тобой, братец, в частности. Ну и чего, старина? Что тебя привело в наши края?
- Вот это. - Мьюриел Хайкс-Бейли подалась вперед, чтобы передать ему половинку идола.
- Осторожнее. Не прикасайся к нему, - сказал Пратна. - Даже случайно. Им нельзя прикасаться к женщинам.
- Двести заповедей? - спросила Мьюриел.
- Ага, именно двести заповедей, - рассмеялся Дарьянга. - А ты, Пратна, так и не свыкся с нашими строгостями. Так сказать, не проникся.
- Я пытался, - проговорил Пратна, не поднимая глаз. Сэр Фрэнсис с удивлением взглянул на него - он впервые слышал, что принц и сам был монахом, хотя и недолго. Он взял статуэтку у Мьюриел - она была странно холодной на ощупь - и передал ее Пратне, а тот, в свою очередь, вручил ее брату с церемониальным поклоном. - Я обнаружил, - продолжил принц, - что зло гораздо забавнее и приятнее, чем добро.
- Да, ты за словом в карман не полезешь. Всегда был таким, - усмехнулся монах. - Добро и зло, воистину! Как в вестерне каком-нибудь, ковбои и индейцы… Ты меня просто разочаровываешь. Я думал, ты что-нибудь пооригинальней придумаешь. Зло, это надо же так сказануть! Меня не обманешь, мой мальчик. Я же вижу, что ты затеял какую-то очередную проказу. Ладно, давайте посмотрим, что тут у вас… ага! Так что тут у нас такое? - Он рассмотрел половинчатую статуэтку со всех сторон. - Так, это точно не тайская вещь. Не кхмерская, не монская, не из Дваравати, не из Шривиджайя … моя милая мисс… Хайкс-Бейли, правильно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133