Поэтому он сохранил файл, вытащил дискету и отнес ее на кухню. Там, в холодильнике, за молочными пакетами, стояла коробочка для резервных копий. Кому-то такое хранилище может показаться странным, однако на самом деле надежнее не придумать. Холодильник не просто поддерживает температуру, он еще и герметичен. С дискетами ничего не произойдет, даже если начнется пожар.Вечером, когда низкое солнце начало бесцеремонно заглядывать прямо в окна, Фрэнк позвонил Энни Адэр.— Алло?— Привет, это Фрэнк Дейли.— А! — Пауза. — Привет.Между «А!» и «Привет» ее жизнерадостный тон превратился в настороженный.Минуту они болтали ни о чем. «Как дела? Хорошо, а у тебя? Тоже. Получила статью про грипп? Да, получила! Отличная статья».— Я тут подумал, — начал Фрэнк спустя еще несколько минут, — может, сходим куда-нибудь, поедим?— Не знаю, боюсь, мысль не самая удачная.— Почему?— Ну, я все еще не могу с тобой разговаривать.— Неправда, а сейчас ты что делаешь?— Ты прекрасно понимаешь. Я про Копервик, Хаммерфест и так далее.— Думаешь, я тебе из-за этого позвонил?— Да.— Какой ужас, нельзя быть такой подозрительной! Копервик! Ха! Думаешь, мне нужен только этот Копервик?— Да.— Вот как? А если я пообещаю совсем о нем не говорить?— Не знаю, можно ли тебе верить. По-моему, ты довольно... напористый.— Кто напористый, я напористый?! Я просто голодный. Ну хочешь, поклянусь? Особо торжественно, а? Хочешь честное слово?Нервный смешок дал понять, что еще не все потеряно.— Хорошо, уговорила! Я поклянусь на пачке Библий! Еще один смешок.— Одна пачка устроит?— По-моему, ты не слишком верующий.— Да, действительно. Тогда на учебнике анатомии? Или нет, на медицинском справочнике! Только назови!— Но... Ты же наверняка хочешь узнать про экспедицию. Я бы на твоем месте точно хотела.— Забудь. Я статью написал — ты ее читала. Теперь у меня материал поинтереснее.— Какой?— Sin nombre. Я только что из Нью-Мексико.— Правда?Фрэнк принялся читать с экрана самым елейным дикторским голосом, который только возможно изобразить:— Уже перед началом зимы врачи сразу четырех штатов забили тревогу: peromyscus maniculatus размножились в невероятном количестве. Peromyscus maniculatus, более известные как обычные оленьи мыши... Продолжать?— Не надо.— Так обедать-то идем?— Ну...Дейли всегда считал, что «ну» и «может быть» — это уже согласие. «Не говори „нет“! — умолял он когда-то в детстве маму. — Скажи „может быть“!»— Отлично! В пятницу устроит? Я заеду в полвосьмого! — Не дав Энни опомниться, он повесил трубку. Если решит не идти — перезвонит.Энни жила сравнительно неподалеку, делила небольшой домик в Маунт-Плезант с женщиной из Канзаса по имени Инду и компьютерным гуру из Каракаса.— Они сейчас работают. Мы все тут страшные зануды, — рассмеялась Энни.На поиски, куда приткнуть автомобиль, у Дейли ушло вдвое больше времени, чем на дорогу, на что он и принялся жаловаться, открывая перед Энни дверцу «сааба».— Тогда, может, пойдем пешком? И они пошли пешком.Тротуары были мокрыми и чистыми, в канавах ни следа обычного мусора — днем лил сильный дождь. Они прошли шесть кварталов, разделявших Маунт-Плезант и Адамс-Морган, мимо подвыпивших компаний, припаркованных полицейских машин, «Барбекю у Кении» и мунистской церкви. Воздух полнился жимолостью и спиртом, сальсой и рэпом.— Как тебе Нью-Мексико? — поинтересовалась Энни. — Почему ты вообще занялся sin nombre?— Из-за названия.— Название действительно любопытное.— Могу рассказать, как оно появилось.— Давай!— Только ты разочаруешься.— Почему?— Потому что все упирается в политкорректность. Его первое название — вирус Каньона Муэрто. Оттуда он начал распространяться. Оно не прижилось, потому что каньон находится в резервации навахо, а им очень не понравилось такое название.— Почему?— Потому что сто лет назад на том самом месте белые перебили множество индейцев. В общем, вирус Каньона Муэрто — все равно что «болезнь Освенцима» для болезни Тея-Сакса Болезнь Тея-Сакса — амавротическая детская ранняя идиотия.

.— И что дальше?— Дальше его переименовали в вирус «четырех углов».— Логично. Вирусы часто называют по местам, где их обнаружили.— Гонконгский грипп, Эбола...— Правильно.— По-моему, Эбола — река. Не важно. В общем, на этот раз возмутились местные жители — торговые палаты, туристические агентства... сразу четыре штата. Тебе бы понравилось жить в местечке под названием «Малярия»? Короче, когда исчерпались все возможные имена, то его так и назвали: вирус sin nombre — безымянный вирус.— И еще на испанский перевели.— Наверное, за английский язык тоже кто-то оскорбился.В конце концов Фрэнк и Энни добрались до эфиопского ресторанчика «Мескерем». В нем не было ни ножей, ни вилок, ни стульев. Гостей рассаживали на кожаные подушки. Пряные кушанья полагалось есть руками, с помощью рыхлого кисловатого хлеба — иньера; им следует поднимать кусочки мяса и овощей с огромного блюда и все вместе класть в рот. Подобного рода трапезы обычно сближают, однако Энни продолжала держаться настороже. Казалось, она сбежит, стоит только упомянуть Копервик.Фрэнк и не подумал этого делать. Он завел долгий разговор о политике здравоохранения, и Энни наконец успокоилась.— Ты не поверишь! Вспышки страшных болезней случаются до сих пор! Холера, тиф, дифтерия, даже чума! А что делает госдеп? Молчит! Потому что если обнародовать, что, например, в Таиланде всплеск венерических заболеваний или холера в Боливии, то получатся политические нападки.— И мы еще должны верить, что их волнует здравоохранение, — поддакнул Фрэнк.— Хуже того, у каждого заболевания — свои лоббисты. Для выделения средств на исследовательский проект надо заниматься пиаром.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84