Она не знала, зачем ее сюда призвали. Поэтому и было не по себе — про террасу рассказывали всякие вещи.Наверняка просто россказни.Если тебя вызвали в особняк — то это почти всегда хорошо. Когда играют свадьбы, Соланж проводит их на террасе. Здесь же награждают и распределяют особые задания. Поэтому и ее призвали — для хорошего. Чего бояться? И в Райнбеке, и в Лос-Анджелесе, и в Вашингтоне все прошло как по маслу. Но тогда почему призвали только ее, без Томми, Бона и других? Почему только ее?Продолжая кормить малыша, Сюзанна застенчиво посмотрела на Соланжа. Тот слушал отчет Белинды про дезертира.— Его нашел детектив в каком-то мотеле.— Как именно?— Он позвонил домой. Соланж кивнул.— Крамер вычислил телефонный номер?— Да, на него работает какой-то телефонный специалист. В общем, дезертира нашли.— Где он сейчас?— В лазарете, — ответила Белинда, кивнув в сторону лабораторий. — Док накачал парня аминазином, так что особо с ним не пообщаешься. Если нужно, его можно привести.— Нет, оставьте все как есть, — покачал головой Соланж.Какой он классный! Замер, заложив руки за спину, с полузакрытыми глазами, слушает, словно музыкант чужую музыку. А когда двигается, то всегда неожиданно.Как настоящий кот.Среднего роста, худой, как змея, в потрепанных джинсах, высоких ботинках и белой рубашке с закатанными до локтей рукавами. Щеки покрывала щетина, иссиня-черные волосы не мешало подстричь. Пронзительный взгляд из-под густых бровей с проседью...Да, все дело в глазах. Вот откуда его власть. Важно не то, что он говорит, а то, как он смотрит: «Только ты можешь меня понять, только ты». Когда такое чувствуешь — это почти как влюбиться.Влюбиться тоже несложно. Сюзанна никогда не видела такого привлекательного мужчины. Не в привычном смысле этого слова, не красивого. От «красоты» его уберег нос, который много лет назад сломался и неправильно сросся — получился орлиный клюв, придававший лицу хищное выражение.И голос. Глубокий, как шахта, с едва различимым мягким акцентом. Сюзанна смотрела, слушала, как он говорит, она не могла ошибиться: Соланж — великий человек. И даже не один, а много великих людей. Газеты сравнивали его то с Гитлером, то с гаммельнским крысоловом, то с Джоном Мьюиром Джон Мьюир — известный американский натуралист.

, кто бы это ни был... Надо выяснить.Все остальные относились к нему точно так же. Обожали издалека. И слегка побаивались.Кроме Сюзанны, Стивена и Соланжа, на террасе собралось еще пятнадцать человек. Все были из личного состава, то есть полностью принадлежали «Храму». Каждый плавал на «Хрустальном драконе» — и с тех пор делил с другими все: еду, постель, явки, шифры, тайны и преступления. Здесь была вся их жизнь, и друг для друга они стали всем: семьей, любовниками, друзьями. Больше у них не было ничего и никого. Даже прошлое сделалось общим — каждый пережил одно и то же «рождение», день, когда их включили в личный состав.Стивен причмокивал, а Сюзанна переводила взгляд с одного лица на другое. Директора отделов или их заместители, сливки, лучшие люди «Храма Света» — Сюзанна знала почти всех. Тощий мужчина с пожелтевшими от табачного дыма пальцами — Саул, директор отдела особых проектов, в котором работает и Сюзанна. Рядом — Антонио, Белинда и Джейн, заместители по науке, особым поручениям и безопасности.Вера, директор по вербовке, по слухам, любовница Соланжа. Она дико сексуальная; Томми утверждает, что «носом ее чует».Кроме Веры и дирекции особых проектов, собрались руководители отделов финансов и связи, а также директора организационного, технического и юридического отделов. Сюзанна знала их в лицо, а по именам не всех.А еще одному, япошке в черном костюме, вообще тут не место. Он стоял в стороне и молча наблюдал за остальными.— Что с родителями? — спросил Соланж.Белинда повернулась к худосочному парню, который со скучающим видом прислонился к стене.— Фрэд? — спросила она.— Им известно, что он здесь, — ответил Фрэд, — но они ничего не могут поделать. Он не обязан с ними видеться и разговаривать. Ему двадцать три. К тому же у нас есть его письменные показания, так что все порядке. Вернее будет, как только я их распечатаю.— Он точно подпишет?— Уже давно подписал — когда входил в личный состав. Мы все подписывались не один раз. Мне надо только сочинить текст и поставить дату.— Отлично! — Соланж хлопнул в ладоши и развернулся. — Кто следующий? Абрам, что нового?Директор технического отдела был иммигрантом из России. Он протер очки, кашлянул и близоруко прищурился в сторону Соланжа.— У нас все готово.— Не может быть, — удивился Соланж.— И тем не менее. Хотя, должен признать, это было очень и очень непросто. Мы почти восемь месяцев не разгибали спины. Возникали проблемы с температурным режимом, с компетентностью работников и даже с дисциплиной. А вакцина! — Он замолчал и оглядел собравшихся. — Вы представляете, скольких трудов стоит купить двадцать тысяч оплодотворенных куриных яиц, не привлекая внимания управления по контролю за продуктами?Все рассмеялись, Абрам улыбнулся.— Но свершилось! — заключил он. — Можно начинать вакцинацию хоть завтра. Когда хотите.— Что с «испанкой»? — прикрыл глаза Соланж. Абрам снова надел очки и поморгал.— Сильна как никогда и прекрасно реплицируется.— Сильна как никогда? Это только гипотеза.— Нет, — покачал головой Абрам, — это факт.— А где доказательства?— Мы провели лабораторные испытания и получили четкий результат. Смертность увеличилась впятеро.— Каким образом?— Нужен подробный отчет? — спросил Абрам, склонив голову набок.— Нет, покороче.— Гены расшифровали еще в октябре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84