Сейчас, сейчас... Кстати, ты, небось, тоже не ел сегодня?
– Я не хочу...
– Сейчас все сделаю, – на ходу, спеша на кухню, бросила мать Алины, – Ты иди к нему, я сейчас вам все принесу...

* * *

Большаков, казалось, совсем не удивился, снова увидев на пороге фигуру Банды.
– А, ты, – только и бросил он, на секунду оторвав глаза от телефонного аппарата, стоявшего перед ним на столе, и снова возвращая взгляд на прежнее место. – Заходи.
– Звонка ждете?
Большаков вздрогнул. Теперь Банда не сомневался в этом. Отец Алины был слишком взволнован, чтобы успешно скрывать свои эмоции.
– Жду. А что?
– Из ФСБ?
– Что ты знаешь?
– Почти все. Кроме главного. В чем причина похищения? Кто и чего от вас желает добиться?
Большаков вздохнул и весь как-то съежился, вжимая, как будто в ожидании удара, голову в плечи. Он совсем не был похож теперь на грозного генерала, выгонявшего вчера Банду из дома.
– Это длинная история, Александр. Да и зачем тебе знать все это? Ведь этим делом действительно занялись органы. Там работают профессионалы...
– Я тоже профессионал. Но к тому же я еще и люблю Алину. Я готов сделать все, чтобы ее найти. У них такой заинтересованности нет. Пусть они занимаются этим делом и дальше, но если я хоть чем-то могу помочь, я должен это сделать. Вы же понимаете это, Владимир Александрович.
– Да... – неуверенно протянул Большаков, вдруг с каким-то даже интересом взглядывая на Банду.
– Давайте начистоту, – парень, чувствуя, что его слова возымели какое-то действие на отца девушки, продолжил наступление, говоря очень деловым и настойчивым тоном. – Что от вас хотят? И кто эти люди?
Большаков несколько минут молчал, будто собираясь с мыслями и силами, а затем, прогнав последние остатки сомнений, заговорил:
– Хорошо, я расскажу все. Но ты сам должен понимать, что все это достаточно серьезно и в определенной степени секретно. Это даже не мои интересы, пойми! – он как-то растерянно развел руками. – Это большая политика. Здесь затрагиваются очень серьезные вещи. Никто, кроме нас, не должен знать всего.
– Я понимаю...
– Нет, ты не все понимаешь! – Большаков вдруг вскочил и взволнованно заходил по комнате. – Ты не все понимаешь! Все я не рассказал даже Федеральной службе безопасности!
– Может, и правильно...
– Садись, чего стоишь! – Большаков кивнул на кресло у стола. Затем сам устроился напротив.
В этот момент отворилась дверь, и на пороге с подносом, на котором дымились две чашки кофе и лежала горка запеченных в СВЧ-печке бутербродов, появилась Настасья Тимофеевна.
– Мальчики, я вам кофе принесла... – несмело проговорила она, с опаской поглядывая на мужа.
– Отлично, Настенька! И очень вовремя. А ну-ка, подай нам из бара пару рюмок и коньячок. Мы вчера не допили, – подчеркнуто бодро и чуть ли не весело вскричал Большаков.
– Ты уверен?..
– На сто процентов!.. Спасибо, а теперь оставь нас, пожалуйста, Настенька. Нам надо поговорить, – категорично, не допуская возражений, приказал Владимир Александрович, когда рюмки и початая бутылка оказались между ним и Бандой.
Настасья Тимофеевна смутилась, с тоской взглянула на Банду, как бы ища поддержки, но перечить мужу не стала и вышла, тихо прикрыв за собой дверь кабинета.
– Так вот! – сказал Большаков, наливая в рюмки янтарную жидкость. – Я, если знаешь, возглавляю институт в Химках. Контора закрытая. Работаем исключительно на оборонку. Поэтому даже и генералом стал.
Он кивнул куда-то в угол, и Банда невольно взглянул туда, куда он показывал, – на огромный платяной шкаф, громоздившийся рядом с маленьким кожаным диванчиком. Наверное, там висел обычно его генеральский мундир. Большаков просто забыл, что и сейчас он в форме.
– Мне Алина говорила.
– Да... Я, вообще-то, считаюсь крупным специалистом по части ракетных двигателей. Мы работаем в тесном контакте с Силами стратегического назначения и с Военно-космическими силами. Понимаешь?
– Кажется...
– То есть, наши двигатели нужны и для космоса, и для баллистических ракет.
– Так, – Банда слушал внимательно, стараясь не пропустить ни одного слова, и почувствовал, как засосало у него под ложечкой: дело закручивалось по-крупному, это были действительно интересы государственного значения. Неясно было пока только одно – при чем тут Алина?
– Примерно год назад со мной связались... Это были люди Амроллахи. Ты знаешь, кто это?
– Честно говоря...
– Я тоже не знал. Это – председатель Организации по атомной энергии Ирана. Какой-то дальний родственник самого Хомейни.
–?.. – Банда не нашел и междометия, чтобы выразить свое изумление, и Большаков взглянул на него с какой-то даже гордостью, почувствовав, как поразился парень.
– Да-да, Хомейни. Иран затевает очень своеобразные игры с ядерной энергией. Ты знаешь о скандале, связанном с экспортом так называемых двойных технологий?
– Так...
– Короче, наш министр атомной энергии Малахов и Амроллахи подписали в свое время протокол, согласно которому Россия поставляет Ирану две тысячи тонн природного урана, а также помогает строить Ирану исследовательские реакторы малой мощности. Сколько реакторов – никому не известно. А на этих реакторах можно запросто получать обогащенный уран, из которого крайне просто изготавливать ядерное оружие.
– Это я слышал.
– Так вот. В США публиковали доклады, один – исследовательской службы Конгресса, другой – Монтеррейского института. В этих документах утверждается, что хотя прямых доказательств создания Хомейни ядерного оружия и нет, но деятельность Ирана в этом направлении не вызывает сомнений. Они ищут двойные технологии в Германии, Бельгии, Китае и, как видишь, у нас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101