– Да, сейчас. Машина будет через десять минут у вашего подъезда.
– Хорошо...
– И постарайтесь больше никому не рассказывать о нашем разговоре. Вы меня поняли? Ждем. До встречи, – в третий раз за сегодняшний вечер телефонный разговор обрывался резко и неожиданно, оставляя после себя гораздо больше вопросов, чем ясности...

* * *

Кто-то плеснул ей, в лицо холодной водой, и только тогда Алина пришла в себя.
С трудом открыв будто налившиеся свинцом веки, она увидела лицо склонившегося над ней Исфахаллы. Оно было перекошено от злобы и ненависти, и девушка поспешила снова закрыть глаза, мечтая лишь об одном: чтобы этот кошмар пропал, чтобы она снова проснулась в своей тихой московской квартире и мама позвала ее пить утренний кофе.
Но кошмар не хотел ее покидать.
– Проснулась, свинья? Вставай, хватит валяться! Нежная она, видите ли! Вставай!
И чьи-то сильные руки рывком подняли ее на ноги.
Страшно болел разбитый нос. Голова гудела, как колокол, глухой звон отдавался в ушах. Ноги были словно чужие, отказываясь держать легкое девичье тело, предательски подрагивали в коленях. Если бы ее не держали, она бы снова упала.
Алина разомкнула свинцовые веки и прямо перед собой снова увидела Исфахаллу.
– Врезать бы тебе еще разок, чтобы запомнила раз и навсегда, как надо вести себя с мужчинами! Но сдохнешь ведь!.. Ладно, запомни там, куда мы тебя отвезем, тебя живо научат, как надо обслуживать мужчин и как надо уметь себя с ними вести. Поняла, сучка? Турецкий бордель тебе обеспечен!
Он замахнулся, как будто действительно желая ударить ее еще раз, и даже Хабиб, державший девушку за плечи, ни слова не понимавший по-русски и ничего не разобравший в угрозах Исфахаллы, сделал инстинктивное движение, будто пытаясь защитить ее от удара.
– Веди ее в машину, Хабиб, – скомандовал ему по-арабски Исфахалла. – И не спускай с нее глаз. Через пять минут придет доктор Хайллабу, и мы отправляемся...

* * *

Банда и Востряков появились у ворот открытой складской площадки «Чехавтотранса» минуты на три раньше конвоя.
Притаившись в темноте по обе стороны ворот, они подождали, когда машины остановились и старший конвоя пошел договариваться о пропуске на склад с охраной.
План был разработан заранее, и теперь оставалось только четко реализовать его.
Парни подобрались к последней, замыкавшей конвой машине и, одновременно рванув на себя обе двери водительской кабины, в мгновение ока вытащили окаменевших от неожиданности иранцев из грузовика. Все было сделано тихо и профессионально: несколько коротких ударов, и надолго выключенные обмякшие тела исчезли в темноте, а место в кабине заняли бывшие спецназовцы.
Им повезло, что водители даже не стали глушить двигатели и в реве моторов никто не заметил ничего подозрительного.
Конвой тронулся и медленно вкатил на территорию складской площадки, направляясь, как по заказу, в самый дальний, плохо освещенный угол.
Банда и Востряков только радостно переглянулись, выруливая следом за иранцами, В эту ночь им вроде бы везло.
Машины наконец остановились, двигатели были выключены, погасли фары, и в наступившей темноте и тишине прозвучало несколько резких команд по-арабски.
Водители выпрыгивали из машин, собираясь вокруг маленькой и худенькой фигурки начальника, и в темноте ночи никто из них не понял, откуда взялись эти двое, в мгновение ока обезвредившие всех грозных иранских боевиков.
А для Банды и Олежки эта работа показалась разминкой: вдвоем, пользуясь темнотой и неожиданностью нападения, справиться с троими ничего не подозревающими кадрами не составило никакого труда. Четвертого, этого худенького и маленького иранца, Банда сгреб одной рукой, легко приподняв и оторвав от земли, и несколько раз для профилактики стукнул головой о борт грузовика, как будто доказывая, что время шуток прошло.
Они не случайно захватили именно его: про совсем маленького иранца, сносно говорившего по-русски, рассказал им еще инспектор на Брестской таможне.
– Где девушка? – шепотом спросил его Банда, приблизив свое лицо вплотную к его округлившимся от страха глазам.
– Какой девушка? – попробовал заверещать иранец, но Банда коротко двинул его под дых, сбивая дыхание, и шепотом же предупредил:
– Еще раз попытаешься кричать – убью на месте.
– Какая девушка? – уже тихо отозвался иранец, с трудом переводя дыхание. – Я честный бизнесмен. Я гражданин Ирана. У нас здесь фирма. О какой девушке вы говорите?
– О русской девушке, которую вы вывезли из Москвы. Неужели забыл, дорогой?
– Я ничего не знаю.
– Правда? – Банда нащупал в наплечной кобуре рукоятку «вальтера» и вытянул его из-под куртки, уткнув ствол в шею иранца, снизу вверх приподнимая его за подбородок.
– Ничего не знаю, – гораздо менее уверенно повторил иранец, и Банда вдруг сразу понял, что они на верном пути. Это придало парню сил и настойчивости.
– Это мы сейчас проверим. Олежка, посмотри-ка по фурам. Может, что интересное найдешь?
Востряков исчез в темноте, и лишь чуть слышный скрип открываемых запоров и треск срываемых пломб обозначал его присутствие. Минут через десять он вернулся, и все это время Банда держал иранца на прицеле, не убирая пальца со спускового крючка и не произнося ни слова, тем самым вселяя в своего пленника инстинктивный животный ужас.
– Нашел. Она была здесь. Там, во второй фуре, среди ящиков устроено логово. Постелена солома.
Там явно кто-то ехал.
– Отлично. Так что, будешь говорить?
– Я не знаю. Мы все опечатали еще в Москве...
– Ладно. Поговорим в другом месте. В машину его.
Они втроем забрались в кабину ближайшего грузовика, и Банда завел двигатель, выруливая к выезду со стоянки и разгоняясь посильнее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101