- А это значит... - начал Колем, ухмыляясь до ушей.
- Что больше он никогда хромать не будет.
- Верно! - Колем включил мотор и удовлетворенно вздохнул. - Что уж тут! С некоторыми удается все.
50

Боб Стокдейл был единственным, кто уцелел после прискорбной метаморфозы, постигшей старинный трактир "Лорд Нельсон". В резиновых сапогах и кепке блином он восседал у стойки на крайнем табурете, словно не замечая ни визгливой музыки, ни гвалта, который поднимала толкающаяся орда модно одетой молодёжи.
Я пробился к стойке, взял кружку портера и, пристроившись у стены, с грустью поглядывал по сторонам, а мои мысли воскрешали былое. Еще год назад "Лорд Нельсон" был типичным йоркширским деревенским трактиром. Вспомнился вечер, когда я завернул в него со старинным приятелем из Глазго, города моей юности. Тогда помещение сводилось к одной обширной комнате, смахивавшей на большую кухню. В черной печи с духовкой пылали поленья, а на дубовых скамьях с высокими спинками солидно располагались работники с окрестных ферм перед пинтовыми кружками на старых деревянных столах. Массивные спинки надежно укрывали их от холодного ветра, который свистел снаружи, проносясь по улицам деревушки и по пастбищам на холмах, где эти люди трудились весь день.
Разговаривали они вполголоса, и тиканье настенных часов, щелканье костяшек домино усиливали ощущение мирного покоя.
- Черт, какая тут приятная тишина, - сказал мой друг, завороженно наблюдая, как хозяин без пиджака и в подтяжках неторопливо спустился в погреб и вновь появился с высоким эмалированным кувшином, из которого принялся наполнять кружки, умело регулируя струю, чтобы получить пышную шапку пены.
- Да, пожалуй, не похоже на Уэст-Найл-стрит, - согласился я. Он засмеялся.
- Безусловно. Просто поверить не могу! Но какой доход приносит это заведение? Горстка посетителей, и те пьют не торопясь.
- По-моему, доход и в самом деле невелик - несколько фунтов в неделю, но у хозяина есть небольшая ферма - вон за той стеной обитают коровы, телята и свиньи, - а трактир просто приятный приработок.
Мой друг припал к кружке, вытянул ноги и блаженно сощурил глаза.
- Вообще-то мне тут нравится. Отдыхаешь душой и телом. Чудное местечко!
Да, чудное. И многие трактиры в окрестностях Дарроуби еще хранили ту же привлекательность. Но надолго ли, спросил я себя, оглядывая модернизированный "Лорд Нельсон".
Новый владелец не стал мешкать с преобразованиями. Он был не фермер, а опытный трактирщик и сразу оценил возможности старинной харчевни в хорошенькой деревушке Уэлсби, уютно расположившейся среди холмов. Кухонную печь сменила нарядная стойка с задником из зеркал и сверкающих бутылок. Старые дубовые скамьи и столы исчезли, стены украсились бляхами с конской сбруи, охотничьими гравюрами и егерьскими рожками. Внутреннюю стену снесли, И посетители обедали в элегантном зале, там, где годы и годы я принимал телят и лечил свиней.
И сразу же в Уэлсби зачастили на машинах молодые люди из больших городов, а прежние завсегдатаи его покинули. Я так и не узнал, где обрели скромный приют эти труженики - наверное, в трактире одной из соседних деревень. Остался один Боб Стокдейл. О причине я мог только гадать, но он был тихим, замкнутым человеком, держался особняком и, видимо, не захотел расставаться с залом, в котором на протяжении многих лет проводил по нескольку вечеров в неделю. Как бы то ни было, всякий раз, когда я заглядывал в "Лорда Нельсона", Боб сидел на крайнем табурете, под которым, свернувшись калачиком, лежала Мег, его старая собака. Уэлсби протянулась вдоль длинной дороги, уводившей в холмы, по которой я ездил тысячи раз, и после вечернего вызова иногда останавливался у трактира выпить пивка. На этот раз я без особого труда вправил корове матку и, прихлебывая из кружки, все еще испытывал теплую радость после удачной операции.
Тут я заметил, что толпа возле стойки чуть поредела, и протолкался к Бобу.
- Привет, Боб, - сказал я. - Можно подлить вам в кружку? А то в ней почти ничего не осталось.
- Спасибо, мистер Хэрриот. И правда, донышко видно. - Он залпом допил кружку и толкнул ее к бармену.
Говорил он медленно и раздельно. Близилось время закрытия, и, значит, он просидел тут уже очень долго, поглощая не спеша пинту за пинтой, и достиг той отрешенности, какую я не раз наблюдал прежде.
Я посмотрел вниз на нос Мег, высунутый между ножками, нагнулся и погладил седую морду верной старенькой помощницы Боба. Днем она пригоняла ему коров, рьяно бегая вокруг них и покусывая за ноги тех, что отбивались в сторону, а вечером человек и собака отдыхали вместе.
Я заглянул в добрые глаза. С прошлого раза они заметно помутнели.
- Дряхлеет она, Боб.
- На Пасху ей десять сравняется, только силы у нее еще хоть отбавляй.
- Да, я видел, как она работает. Пороха у нее еще надолго хватит.
Мы продолжали беседовать. Люди вроде Боба вызывали у меня товарищеское чувство - эти сельские труженики стали неотъемлемой частью моей жизни. Они ловили и держали для меня могучих быков, потели бок о бок со мной при трудных отелах и окотах. Я любил посидеть с ними за кружкой пива, да и Боб был явно расположен поболтать. Мы предавались воспоминаниям, и на губах у него играла мягкая улыбка, хотя язык не очень слушался, а глаза то и дело закрывались.
Я допил кружку и посмотрел на часы.
- Ну мне пора, Боб. Будьте здоровы, и до нашей новой встречи. Вместо ответа он встал.
- Я тоже домой, - пробурчал он и, осторожно ступая, пошел к двери в сопровождении Мег.
Снаружи сгущались летние сумерки. Боб направился туда, где к стене был прислонен его велосипед, и я замер возле своей машины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109