Наша команда выиграла, мы были в чудесном настроении, смеялись, шутили, и я даже не заметил, как перестал быть душой общества и замолчал. Но когда я добрался до Скелдейл-Хауса и горестно притулился у огня, трясясь в малярийном ознобе, то понял, что надвигается новый веселый приступ.
Хелен немедленно прогнала меня наверх в спальню и принялась наливать горячую воду в грелки. Чувствуя, что умираю, я забрался под одеяло, прижал к груди грелку, положил ноги на другую, а кровать ходила ходуном - так меня трясло. Хелен накрыла меня еще одним пуховым одеялом и оставила моей судьбе. Мы оба знали, что будет Дальше. И все пошло по заведенному порядку. Озноб проходил, я согревался, на душе становилось легче, затем по всему телу разлился благодатный жар, и я погрузился в восхитительную томность и умиротворенность - все заботы куда-то исчезли. Райское блаженство! Я был не прочь, чтобы оно длилось вечно. Но жар все рос, становился огненным, и я почувствовал себя даже еще лучше: томность исчезла, я был сильным, могучим, глупо и буйно счастливым.
На этой стадии я обычно протягивал пылающую руку за термометром на тумбочке и засовывал его под мышку. А! Сорок один, как я и думал. Я блаженно усмехнулся. Все было отлично, дальше некуда.
Радость жизни переполняла меня, и я заговорил вслух, обсудил с собой ряд интересных дел, но мое великолепное настроение требовало более действенного выхода. Как тут было не запеть? "В зеленеющем уборе роща по весне была, в росный час мне Анни Лори клятву верности дала", - загремел я, и никогда еще мой голос не был таким звучным и мелодичным.
Из-за двери донеслось "хи-хи", а затем шепот Джимми: "Во как!" и приглушенный смех Рози. Уже явились пострелята! Но какого черта? "Клятву верности дала, чтоб ее хранить до гроба!" - я бесстрашно взял высочайшую ноту, игнорируя "хи-хи" и "ха-ха" за дверью.
Потом еще побеседовал с собой, от души соглашаясь с каждым своим утверждением, а потом решил исполнить "Прекрасную Розу из Трейли" в манере Джона Маккормака и набрал в грудь побольше воздуха.
- Над зелеными горами бледная луна плыла-а!
- Ха-ха-ха! - закатились мои дети, и тут раздался звонок в прихожей, по лестнице взбежали шаги, и в дверь постучали. В щель всунулась физиономия Джимми.
- Привет, пап! - Он весь сморщился от старания сдержать смех. - Миссис Федерстон привела свою собаку. Она говорит, что это неотложно, а мама куда-то вышла.
- Все в порядке, старина! - Я спустил ноги с кровати. - Сейчас приду.
- А тебе можно? - Глаза моего сына полезли на лоб.
- Еще как! Раз-два, и я там. Проводи ее в смотровую.
Снова испуганно на меня посмотрев, Джимми притворил дверь и умчался.
Я натянул брюки и рубашку. Кровь гремела у меня в ушах, лицо горело. Обычно одно упоминание имени миссис Федерстон ввергало меня в панику. Богатая, пожилая, очень властная, она годы и годы допекала меня воображаемыми недугами своего пуделька Ролло.
Ролло был на редкость здоровым песиком. Как и большинство пуделей, его отличала крепость мышц. Он был способен взвиться с места на шесть футов вверх, словно на пружинах, но его хозяйка страдала настоящей ипохондрией - только болезни она придумывала не себе, а ему. С корыстной точки зрения, что может быть лучше денежной клиентки, готовой оплачивать регулярные осмотры совершенно здоровой собаки? Но я был сыт по горло. Снова, и снова, и без конца: "Право же, миссис Федерстон, то, что вас встревожило, это вполне нормальное явление". Или: "Уверяю, миссис Федерстон, вы волнуетесь совершенно напрасно...". Тут дама выпрямляется во весь свой внушительный рост и выпячивает подбородок: "Не хотите ли вы сказать, мистер Хэрриот, что мне все это приснилось? Что я не могу доверять собственным глазам? Бедняжка Ролло страдает, так будьте добры, примите меры!".
И каждый раз я трусливо подчинялся, отделываясь от нее с помощью какого-нибудь безобидного средства, которое не могло повредить песику. Но мне было мучительно стыдно. Я вынужден был признать, что боюсь этой женщины и в ее присутствии превращаюсь в зайца, в тряпку, позволяю ей небрежным движением руки отметать все мои робкие возражения. Ну почему я не могу поставить ее на место!
Однако в эту минуту, завязывая галстук и напевая что-то горящим глазам на багровом, отраженном в зеркале лице, я только диву давался - откуда такая непостижимая робость? И просто предвкушал предстоящее свидание с этой дамой.
Я сбежал вниз, сдернул с крючка белый халат, прорысил по коридору и увидел миссис Федерстон перед столом в смотровой.
Черт, а ведь она недурна собой! Очень, очень даже недурна. Странно, что не замечал этого раньше. В любом случае я твердо знал, как поступить: схвачу ее в объятия, влеплю звонкий поцелуй, хорошенько потискаю - и все былые недоразумения рассеются как утренний туман под ласковыми лучами солнца.
Я двинулся к ней и вдруг обнаружил нечто непонятное: она исчезла! Но я же видел ее тут всего секунду назад... Я заморгал и посмотрел вокруг недоуменным взглядом. Тут выяснилось, что она просто нырнула под стол. Славно, славно! Значит, она тоже в игривом настроении и затевает прятки.
Ее голова появилась над краем стола, и я весело крикнул:
- Ку-ку! А я вас нашел! - Но выяснилось, что она всего лишь нагнулась, чтобы водворить своего песика на стол.
Миссис Федерстон бросила на меня непонятный взгляд.
- Вы ездили отдохнуть, мистер Хэрриот? У вас такой яркий цвет лица.
- Нет, нет, нет и нет! Просто я в чудесной форме! Собственно говоря...
Дама поджала губы и нетерпеливо прервала меня:
- Я очень беспокоюсь за бедняжку Ролло.
Услышав свое имя, пуделек, выглядевший на редкость здоровым, принялся резвиться на столе и прыгать на меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109