Портной обещал поторопиться с выполнением заказа. Я проводил его и пошел узнать, когда подадут завтрак. Кухарка по секрету сообщила, что барыня опять мается головой и к столу не выйдет.
Ломиться без спросу в спальню было нескромно, и я отослал на переговоры Марьяшу. Сначала Екатерина Дмитриевна наотрез отказывалась от помощи, но то ли ее допекла головная боль, то ли настырная горничная, но, в конце концов, она пошла на уступки и согласилась принять меня, так же, как и вчера, с закрытыми шторами.
В отличие от давешнего сеанса, проходившего вечером, когда уже стемнело, сейчас было яркое солнечное утро, и в зашторенной комнате было достаточно света. Кудряшова лежала на высоко взбитых подушках с живописно разбросанными по белому голландскому полотну волосами. Выглядела она такой по-домашнему трогательной и беззащитной, что мое твердое, целомудренное решение слегка полиняло.
Чтобы не смущать больную, я сделал вид, что плохо вижу в полутьме, и даже нарочно наткнулся на стул. На Екатерине Дмитриевне была надета батистовая ночная сорочка с глухим воротом. Выглядела она плохо, глаза запали и были полузакрыты. Я, не медля, начал сеанс и так спешил, что сел не на стул, а на край постели. Надеюсь, в тот момент ей было не до таких мелочей.
Как и вчера, боль я снял за считанные минуты. Видно было, как ей становится легче. Окончив сеанс, я не ушел тотчас, как вчера, а взял ее лежащую поверх одеяла руку и проверил пульс. Сначала он был спокойным, потом участился.
Я задумался и запястья не отпустил, а удержал в ладони. Екатерина Дмитриевна открыла глаза и умоляюще посмотрела на меня, однако, руки не отняла.
– Я вас так затрудняю, Алексей Григорьевич! – произнесла она зыбким, прерывающимся голосом.
– Это пустяки, – сказал я как можно ровнее. – Вам нужно полечиться, а то мигрени вас замучат.
Во рту у меня пересохло и стоило усилия заставить себя отпустить теплую руку, которая тут же безжизненно упала на постель.
– Я подумаю, что можно предпринять, – добавил я, заставляя себя встать.
Все происходящее было так невинно, что находящаяся совсем рядом Марьяша ничего необычного в нашем поведении не заметила, заметил я, выходя на дрожащих ногах из спальни и отирая залитое потом лицо.
Я тут же отправился в конец усадьбы и занялся «спортивными процедурами», чтобы прийти в себя. Доведя себя до изнеможения, облился у колодца холодной водой и вернулся в дом. Екатерина Дмитриевна уже вышла и ждала меня завтракать.
Почему-то она не поднимала глаза и больше смотрела на узоры скатерти, чем по сторонам. Мы молча начали есть. Когда мы окончился завтрак, я поблагодарил хозяйку и собрался выйти из-за стола, но остался сидеть. У нас составился забавный тандем: мы сидели друг против друга и молчали.
– Вы говорили, что мне нужно лечиться, – не выдержав молчания, спросила Кудряшова. – Я серьезно больна?
– Вы больны, но не совсем обычной болезнью, – сказал я, не зная, как с ней объясняться.
Екатерина Дмитриевна удивленно посмотрела на меня.
– Так что же это за болезнь?
– Я не осмеливаюсь сказать, чтобы вас не обидеть...
– Вы считаете, что у меня... дурная болезнь?
– Господи, что вы такое говорите! Ваша болезнь связана с тем, что у вас нет мужа...
– Я вас не понимаю, – произнесла Екатерина Дмитриевна, то краснея, то бледнея.
– Вот видите, не стоило мне вам этого говорить. Вы на меня обиделись!
– Нет, что вы, я не обиделась, я правда ничего не Понимаю. Какое имеет отношение головная боль к замужеству?
Хотите, верьте, хотите, нет, но я впервые в жизни не Знал, что сказать. Вдова смотрела на меня такими прозрачными, непонимающими глазами, что я заподозрил ее в искренней неосведомленности.
– Вы ведь были замужем!
– Да, была.
– У вас с мужем были особые отношения, не такие, как с остальными людьми?
– Были.
– Ну, вот, вам их не хватает. От этого у вас и головные боли. Теперь понятно?
– Да, да, конечно, теперь понятно. Только почему вы сказали, что я могу на вас обидеться?
– Мне показалось. Вы так романтичны...
– Значит, чтобы у меня не болела голова, мне нужно ездить по лавкам не одной, а с мужчиной, – после долгого раздумья констатировала Кудряшова.
– Куда ездить? – переспросил я.
– По магазинам. Иван Иванович всегда ездил со мной.
– Екатерина Дмитриевна, вы это серьезно? Вы, что не знаете, какие отношения существуют между мужчинами и женщинами?
– Как это не знаю, конечно, знаю. Люди вступают в брак и вместе живут.
– Ага, чтобы под ручку ходить по лавкам?
– Да, но не только, они вместе принимают гостей, ходят в церковь и много что еще делают.
– А откуда у них дети берутся?! – почти закричал я.
– Господь дает, – серьезно ответила эта идиотка. – Чтобы родился ребеночек, надо съездить на моления в святые места. Я ездила, но Господь не внял...
Мне стало смешно. Честно говоря, я даже не предполагал, что на свете могут существовать настолько наивные люди.
– Вы, что в институте благородных девиц учились? – поинтересовался я.
– Как вы узнали? Только не в институте, а пансионе, я ведь не дворянка.
– Догадался. А сколько было лет вашему мужу?
– Не знаю, он был немного младше дедушки.
– Тогда зачем он женился?
– Дедушка захотел, они были компаньонами, и нужно было объединить капиталы.
– Понятно. Ваш дедушка и в молодости не был Спинозой, а к старости совсем сбрендил. Вы бы хоть с бабушкой Дуней поговорили, зачем люди женятся.
– Я сказала какую-то глупость?
– Пожалуй, нет, вы просто плохо информированы.
– Алексей Григорьевич, вы так со мной разговариваете, что мне делается стыдно, только я не пойму отчего.
– Это в вас говорят инстинкты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93