Телеграфа у нас здесь еще нет, а есть он только в городе*** да и то, слышно, тамошний телеграфист второй месяц в запое, может, и помер уже от пьянства.
Во время этого разговора я понял, что мой побег с самого начала стал развиваться не по классическим законам жанра Получался он какой-то очень уж ненатуральный. Вместо того, чтобы перелезть через крепостную стену и, отстреливаясь от многочисленных преследователей, броситься в быстрые, мутные воды какого-нибудь местного Терека, беглецы, вернее, беглянка принялась обстоятельно собирать в дорогу багаж. Оказалось, что налегке скрыться от преследователей совершенно невозможно, и для настоящего бегства нужно очень много нарядов и припасов.
Поэтому, пока тайная полицейская засада под надзором стряпухи пила на кухне водку, Екатерина Дмитриевна в четыре руки с Марьяшей укладывали в дорожные сундуки самое необходимое, без чего несчастным беглецам было совершенно невозможно обойтись. Естественно, что в одном дорожном костюме, без нескольких вечерних туалетов побег был совершенно немыслим. Кроме того, нужно было позаботиться об одежде, в которой не стыдно ходить днем, пить утренний кофе, и в конце концов, лечь спать.
В ходе сборов выяснилось, что, кроме платья, для побега совершенно необходимы предметы личной гигиены, косметика, маникюрные принадлежности, духи и лосьоны.
Я, наблюдая за торопливыми сборами, продолжавшимися уже несколько часов, нервничал и ждал, что вот-вот явится полиция и мне придется проводить время в спартанской обстановке кутузки, а не путешествовать в купеческой карете. Однако, пока все было тихо. Не поступали даже сведенья из кухни, где коротала длинную ночь полицейская засада.
Когда дело подошло к утру, на небе потухли даже самые яркие звезды, и богиня Аврора собралась выглянуть из-за горизонта, подготовка, наконец, благополучно завершилась. Дворник Ессей и кучер Ефим понесли во двор тяжелые сундуки и принялись прилаживать их к карете, Катя отдавала последние распоряжения ключнице Матрене, которую оставляла старшей в доме, я же зашел на кухню взглянуть как дела у полицейской «засады». Она еще физически существовала, но была уже не в силах осуществлять контроль над правопорядком Всенощные бдения и гостеприимство кухарки сломили ее дух и силы. Прямо посередине кухни, на голом полу, храпели два мужика с привязанными тесемками мочальными бородами. Сама кухарка спала тут же на лавке, укрывшись бараньим тулупом. Путь к свободе оказался свободен, и я этим воспользовался.
Мы втроем разместились в просторной четырехместной карете, Ефим уселся на козлы и, удостоверившись, что все пассажиры устроились, пустил пару рослых битюгов в скорый лошадиный шаг. Жеребцы мощно потянули карету, и сооружение на колесах, заскрипев несмазанными осями, двинулось в дальнюю дорогу.

Глава 8

И опять мерно потекли немереные дорожные версты Российской империи под лошадиные копыта. Осенний путь не так весел, как летний. Утрами бывает холодно, и все кругом покрывается инеем, а то и мелкий снег начинает бестолково крутиться в воздухе, однако, пока не садится на землю, а, поплясав в тугих струях воздуха, куда-то исчезает. Еще не слетела окрашенная во все цвета радуги листва, но утренники студены, и лужи после вечернего дождя покрываются тонкими корочками льда.
Я, развалясь на мягких подушках, смотрю через стеклянную дверку на буйство осенних цветов северного леса, на дорогу, которая за прошедшие со времени моей последней поездки пятьдесят семь лет ничем не изменилась. Те же самые глубокие, разъезженные колеи, те же рытвины, колдобины и опасные для проезда мосты. Напротив меня сидят две прелестные женщины: Екатерина Дмитриевна и Марьяша, участницы опасного, рискованного побега.
Позади нас осталось без малого триста верст пути и до сих пор нет никаких намеков на погоню. Мы едем уже третьи сутки, дамы устали и жаждут тепла и комфорта. Я их развлекаю рассказами о «старине далекой», но и сам не против отдохнуть, помыться в бане и соснуть в мягкой постели. Однако, сделать это негде. Постоялые дворы, как и прежде, грязны и убоги. Давно миновали времена, когда можно было запросто заехать в дворянское поместье и попроситься на ночлег. Русское барство потихоньку загибается, крепостные крестьяне больше не желают исполнять свой сословный долг, даром ишачить на помещиков. Да и сами помещики предпочитают жить не в деревенской глуши, а за границей, оставив за себя расторопных управляющих. Чуть что, вспыхивают возмущения и бунты. Правительство нового, прогрессивного царя не знает, что делать, и готовит большие реформы. Дворянское лобби в центре ложится костями, чтобы не допустить освобождения крестьян и не потерять свои льготы и привилегии. В обществе зреют «идеи» и «идеалы», а страна находится в очередном глубоком кризисе.
– А в старину было лучше, чем теперь? – наивно интересуется Марьяша, которой «в старину» светила лишь березовая каша да возможность изредка скрасить ночную скуку сластолюбивого барина.
– Если бы ты была царицей, тебе было бы лучше, – дипломатично отвечаю я.
– Если бы я была царица, я бы!.. – мечтательно говорит девушка и надолго задумывается, воображая себя в золоченых нарядах, короне и центре общего внимания.
Однако, пока никто из нас корону не надел, приходилось самим как-то устраиваться. В частности, искать пропитание. С сервисом на дорогах было в точности так же, как в и XVIII и XX веках – то есть совсем плохо. На станциях кормили примерно так же, как в вагонах-ресторанах в советские времена, очень невкусно и запредельно дорого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93