Знакомый, настороженно-вкрадчивый голос тут же отозвался:
– Слушаю, да!
– Здорово, парень! Узнаешь?
Пауза была короткой.
– Федор, ты?!
– Ага.
– В бегах?
– Ты что, парень? При законной справке.
Федор Кузьмич одобрительно отметил, что Алеша не выказал ни радости, ни волнения. Голос его был сух и ровен.
– Причаливай сюда, Федор. Я один.
– Говори адрес…
На кухне Аристарх Андреевич хлопотал с яичницей. Он всегда успевал подстеречь момент Федорова пробуждения. Порхал у плиты белесым мотыльком. Федор Кузьмич сзади осторожно стиснул его худенькие плечи:
– Жить еще можно, старина, можно жить!
– Нетто к сударушке спозаранку намылился? - усмехнулся клоун.
– Нам сударушки без надобности, мы с тобой это пережили.
– Ой ли! Я-то, возможно, пережил, да и то иной раз какая-нибудь стрекоза стрельнет перед глазами, аж дух займется. В твои-то годы я двадцатилетних сватал.
Федор Кузьмич второпях пожевал хлебушка, опрокинул чашку раскаленного чая - и отправился. Москву пролетел на рысях, не чуя ног под собой. Нажал звонок, дверь распахнулась - Алеша перед ним. Светловолосый, стройный, с простодушно-печальным мерцанием глаз. Свет в коридор падал так, что показалось, над головой Алешиной серебрится нимб. Федор Кузьмич шагнул через порог, обнялись, замерли на мгновение. Сколько горя вместе мыкали, в первый раз расслабились. И тут же с неловкостью отстранились друг от дружки.
– Хорош, стервец, - буркнул Федор Кузьмич. - Иконы с тебя писать.
Алеша провел его на кухню, где на столе уже была приготовлена встреча - закуски и бутылец белоголовой. Алеша разлил, чокнулись, выпили. Прямыми взглядами соприкоснулись чутко. И оба с облегчением догадались: да, ошибки нет, они все те же и необходимы друг другу. Дальше день потек однообразно и стремительно. Перемещались с кухни в комнату и обратно, пару раз Алеша смотался в ларек за добавкой спиртного, - и больше ничего. Одни разговоры: то обрывистые, с долгими перекурами, с междометиями и шутками, понятными только им двоим, то многословные, поперечные, с повышением голосов и со взаимными подковырками. Много успели обсудить, но кое-чего недоговорили. По частностям, по деталям. У Алеши было несколько деловых предложений, но поначалу он подробно, по полочкам обрисовал наставнику оперативную обстановку в городе. Обстановка была такая, что только ленивый и дурной не поднимал с земли раскиданные повсюду миллионы. Заправляли дележом «бабок», естественно, вчерашние подпольщики, которые ныне подтянулись в торговые дома, на биржи, а кто и повыше, прямо в Верховные Советы. Коммунякам надавали пинков под зад, но те из них, которые посмышленее, успели переметнуться и опять состоят при главных должностях. Такие, как городской голова Попов, и есть главные миллионщики, но не они помыкают народцем и жмут из него соки. Это лишь видимость, что они. Бугры-крупняки по-прежнему в тени, и вся власть у них. Из желторотых, безмозглых дельцов они сколотили по Москве и по всей стране целую армию разбойников и ловко ею командуют. По всей вероятности, скоро крупняки потихоньку, поодиночке начнут высовывать головы на поверхность, и среди них наверняка появится траченная молью башка их крестного отца Елизара. Чтобы обелиться, крупняки швырнут голодной толпе на растерзание всю эту нынешнюю торговую сволочь. Это будет их цена за полную власть в государстве. Им двоим лучше всего держаться подальше от тех и других. Анализ был дельный, точный, Федор Кузьмич вполне это оценил, но в поведении Алеши была некая заторможенность, которая сперва обеспокоила его старшего друга. Раза два совершенно без нужды Алеша помянул какую-то Настю, которая «помехой никому быть не может». Затейливо вплетая в практические соображения инфернальные любовные кавычки, Алеша становился похож на инвалида, у которого выбили из рук костыли.
– Ты втюрился, что ли, паренек? - с удивлением спросил Федор Кузьмич.
Алеша тупо тряхнул светлой головой.
– А то ты Асю не любил?
– Почему не любил? И сейчас люблю.
– А мне, по-твоему, нельзя?
Федор Кузьмич отпил водочки, дал себе передышку, чтобы не сказать второпях лишнего, не обидеть младшего брата.
– Чего молчишь? Говори! - пристал Алеша. - Я же вижу, чего у тебя на уме. Думаешь, я не способен на человеческие чувства? Думаешь, чего там. Да ты и прав. Я, конечно, ублюдок. Но в ней есть такое… Я не верю, а в ней оно есть.
– Ты про что?
– Она выше нас с тобой, Федор. Сколько мы ни пыжимся, хоть весь мир в карман упрячем, она все равно будет на нас сверху смотреть.
В очередной раз поспешил Алеша в магазин за добавкой. С черного хода у грузчиков взял две бутылки, да и то с уговорами. Один из грузчиков, дебелый малый в порванном маскхалате, требовал кроме денег «дозу» за услуги. Алеша ему посулился, а когда тот вернулся с бутылками, протянутого стакана как бы и не заметил - нацелился к выходу. Изумленный малый загородил ему путь.
– А как же доза?
– В другой раз будет доза, - обнадежил Алеша. - Как я початую на стол подам, сам посуди. Ты же интеллигентный человек.
От неслыханной наглости клиента грузчик, будучи раза в три крупнее Алеши, хотел уж было залупиться, но среди его товарищей оказался приметливый старичок, который посоветовал коллеге:
– Не связывайся с ним, оставь!
– Почему это? Да я его, парчушку, гада…
– Не связывайся, говорю.
Грузчик поглядел в Алешины смеющиеся бездонные очи, о чем-то догадался, остыл:
– Ладно, в другой раз придешь за водярой…
Вернулся домой, а на кухне отец с Федором беседуют о смысле жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148