Японцы благоговейно зашептались. Хюйгенс снял жгут, промыл и перебинтовал рану.
— Ваш сын потерял много крови, — сказал он Нирину. — Чтобы выжить, ему нужно восполнить потерю. Вы должны найти мне собаку.
После перевода послышались подозрительные вопросы: все хотели знать, не собирается Хюйгенс нарушить эдикт об охране собак, их странный закон, ставящий жизнь животного выше человеческой.
— У меня нет времени объяснять, — нетерпеливо бросил Хюйгенс. — Найдите собаку, или юноша умрет.
Стражники выбежали за дверь. Хюйгенс, Нирин и переводчик стояли вокруг раненого. Переведя взгляд со смертельно бледного лица молодого человека на мрачное лицо отца, Хюйгенс испытал страх. Вдруг японцы из мести убьют его, если он не поправит ущерб, нанесенный его соплеменниками? За страхом забрезжила надежда освободиться от жизни, которая хуже смерти...
На то, что стало следствием его столкновения с Тульпом, набрел Ян Спаен. Но несмотря на пережитое, они не встречались больше вплоть до того времени, когда жизнь Хюйгенса кардинально изменилась.
Инцидент с Тульпом потряс его до глубины души. Опасаясь прибытия полиции, Хюйгенс спрятался у себя в комнате. Он физически страдал от страха и чувства вины, а еще ждал, что Спаен что-нибудь от него потребует. Но когда прошло несколько недель и ничего не случилось, Хюйгенс поверил в то, что избежал наказания. Ему давался еще один шанс.
Следующие двадцать лет он искупал грех. Уйдя из банды, Хюйгенс бросил пить, взялся за учебу и закончил университет лучшим в своей группе. Он получил почетную должность профессора в Лейденском университете; преподавал в Риме и Париже. В своей частной клинике Хюйгенс лечил как именитых горожан, так и бедняков в качестве благотворительности. Он женился на Юдит, богатой девице, которую выбрал ему отец, и всем сердцем полюбил ее. С течением времени Хюйгенс все реже вспоминал о совершенном им зле и о человеке, который знал о нем.
Однажды, находясь на медицинской конференции в Амстердаме, Хюйгенс вышел из лекционного зала с группой коллег и, остановившись в вестибюле, увидел призрак из прошлого. Его охватил ужас. Он замер.
Ян Спаен улыбнулся.
— Вы только что прочли блестящую лекцию, доктор Николас Хюйгенс, — сказал он.
Его лицо было по-прежнему красивым, тело сильным, волосы, как и раньше, отдавали золотом, в глазах светились отвага и ум. Хюйгенс где угодно узнал бы его. Теперь же, услышав, что Спаен назвал его имя и звание, он пришел в ужас: Спаен в тот давний день не имел представления, кто перед ним, но теперь знал это точно. И Хюйгенс понял, что Спаен наконец пришел получить свой должок.
— После стольких лет у нас есть о чем поговорить. — Спаен вывел доктора на пустынную улицу. — Я торговец в Ост-Индской компании, нахожусь в городе, пока мой корабль снова не отправится в плавание. В своей команде я хотел бы иметь хорошего медика. Из вашей лекции я сделал вывод, что вы специалист по травмам и тропическим болезням. Что вы об этом думаете?
Хюйгенса охватило жуткое чувство. Ему показалось, что невидимый поток уносит все и всех, кто ему дорог.
— Но я не могу идти в море, — возразил он. — Моя работа, семья...
— "Гертье" уходит к Пряным островам на следующей неделе, — сказал Спаен. — Тогда и увидимся.
Хюйгенсу оставалось только подчиниться. Если то, что знает о нем Спаен, станет достоянием общества, он погибнет. Несмотря на протесты родных и коллег, он оставил преподавательскую работу и закрыл клинику. Опасаясь потерять любовь и уважение близких, Хюйгенс убедил их, что в нем внезапно вспыхнула страсть к путешествиям. В холодный серый день отплытия он махал с палубы быстро уменьшавшимся фигуркам жены и сына.
— Я скоро вернусь! — крикнул он, надеясь, что ему как-нибудь удастся избавиться от власти Спаена.
Жизнь в море была хуже, чем представлял себе Хюйгенс: штормы, пираты, гнилая пища, болезни, постоянная угроза бунта, бессчетные несчастные случаи, калечившие и убивавшие моряков, частые военные столкновения. Однако Ян Спаен процветал, несмотря на опасности, в обществе людей, служивших ему против воли. День за днем Хюйгенс терпел его бесконечные разговоры во время трапез, кипя от возмущения. Спустя два года один голландский путешественник доставил ему известие, что Юдит умерла во время эпидемии. Петер, его обожаемый, умственно отсталый сын, был помещен в убогий лейденский приют для умалишенных и вскоре после этого скончался. Будь Хюйгенс там, он предотвратил бы эти трагедии! Его ненависть к Спаену усиливалась. Разве он не искупил грех тем, что коренным образом изменил жизнь и исцелял страждущих? Профессиональная этика запрещала ему лишать человека жизни; и все же Хюйгенс мечтал убить Спаена. Невыносимое мучение от того, что они вместе заточены на Дэсиме, довело его до отчаяния...
Громкий лай за окном возвестил о возвращении стражников. Они втащили на веревке в хирургический кабинет игривого черного пса.
— Привяжите собаку во дворе. Потом подождите здесь, — сказал Хюйгенс.
Услышав перевод, стражники повиновались. Доктор Хюйгенс один вышел во двор, держа в руках дубинку и скальпель. Пес присел и поджал хвост.
— Господи, прости меня, — прошептал Хюйгенс.
Один сильный удар по черепу, и собака упала замертво; несколько быстрых надрезов скальпелем, и у него в руках оказалась длинная белая вена, по которой бежала теплая кровь. Он быстро вернулся в кабинет и промыл вену в ведре с водой.
— Сядьте на стол, — сказал он Нирину, — и закатайте рукав; я перелью немного вашей крови сыну.
Встревоженный Нирин сделал, однако, то, что сказал ему переводчик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108