Она стояла к нему спиной, оцепенев от напряжения. Ее волнистые волосы, густые и блестящие, спускались до талии. Ему представилось, как он погружает лицо и руки в эту шелковистую мантию, ощущая обнаженной грудью их прикосновение и вдыхая чудесный аромат, как запускает в них руку и прижимает губы к нежной впадине на шее. Мучаясь от сильного желания, он выпил глоток белого вина и с грохотом опустил на стол оловянный кубок. С палубы доносился непрекращающийся вой волынки Маккензи, жалобный и громкий. Моряки, радуясь любому поводу залить спиртным скуку морского путешествия, давно перестали протестовать против этих звуков и вовсю подпевали, немилосердно фальшивя.
Как агенту Кромвеля, Весли были оказаны некоторые привилегии. Помещение было удобным, обставленным кроватью, расположенной в нише, и привинченным столом. Вздохнув, Весли остановился за спиной у Кэтлин и дотронулся до ее напряженных плеч, терпеливо растирая натянувшиеся мускулы.
— Мы используем наш брак для наших целей, — прошептал он. — Он означает начало новой жизни для нас и для Клонмура. В наших детях потечет смешанная кровь британцев и кельтов…
— Прекратите! — она отодвинулась. — Я могла выйти замуж за вас, чтобы спасти голову, но не собираюсь притворяться, что у нас общее будущее.
— Дело сделано, Кэтлин, и даже твое упрямство ничего не может изменить.
Она резко обернулась, и он увидел в ее глазах открытый вызов, — Англичане захватили наши дома и земли. Ваши законы запретили нашим мужчинам заниматься ремеслами. Ваши солдаты сожгли наши поля и изнасиловали наших женщин. Вы вырвали ничего не подозревающих девушек из их семей и отправили в дьявольскую дыру, где они станут рабынями.
— И все это не моих рук дело.
Она сжала кулак. — А вот это дело ваших рук. Вы думаете покорить меня, заставив выйти замуж. Не выйдет, мистер Хокинс.
— Выйдет, или ты погибнешь в руках Кромвеля, — он взял ее за руку. Она сопротивлялась, но он потянул ее к кровати. Его безудержное воображение нарисовало ее лежащую с раскинутыми руками, готовую принять его.
Веточка боярышника выглядывала из-под перовой подушки, белые льняные простыни были усеяны маленькими мокрыми пятнышками.
— Отец Тулли освятил брачную кровать святой водой. Он одобряет наш союз, Кэтлин.
— Наверно, вы ему тоже угрожали.
— Нет, — сказал Весли низким, резким голосом. — Ему я сказал правду. Что у меня нет настоящего призвания, чтобы быть священником. Он освободил меня от данных мною обетов.
Она посмотрела на запертую дверь.
— Весли, — она говорила так ласково, что он не был уверен, на самом ли деле она произнесла его имя.
Он провел пальцем по ее щеке. — Да, Кэт?
— Я прошу вас освободить меня от моей клятвы.
Он похолодел. — Не могу, — к его полному разочарованию он почувствовал, как ему на палец упала горячая слеза. — Перестань, Кэтлин, — умолял он. — Не такая уж это трагедия.
Она отпрянула от него, как распрямляющаяся пружина. Гнев вперемешку со слезами сверкал в ее глазах.
— Вы, большой дурень, когда-нибудь задавались вопросом, почему я не была замужем?
Ледяной холод сжал его сердце. — Я не осмеливался спросить из-за страха сглазить свою удачу.
— Потому что я ждала мужчину, которого люблю, — бросила она ему. — Мне бы хотелось ждать его семь своих жизней.
Слова оглушили Весли, у него прервалось дыхание. Ему приходила в голову эта мысль, но он не принял ее тогда во внимание. Сейчас правда обрушилась на него как удар топора.
— Кто же это, Кэтлин? — его голос из-за ревности прозвучал резко.
— Высокородный испанец, и я не оскверню его имени, открыв его такому, как вы.
— Ха! — выдавил из себя Весли фальшивое восклицание. — Похоже, твоя голова забита всякими вымыслами. Назови его, Кэтлин, или я подумаю, что он плод твоего болезненного воображения.
Сердитым, сильным движением руки она стерла с лица слезы. — Это Алонсо Рубио, сын великого герцога Аларконского.
Воспоминания быстро пронеслись в голове Весли. Член свиты испанского посла, Рубио жил в Лондоне и бывал в католической церкви, которую Кромвель разрешил оставить для иностранцев, занимающих высокое положение. Весли напряг память. Ему вспомнился стройный, изысканный джентельмен поразительной красоты и с изящными манерами. Он обладал всем тем, чего не было у Хокинса.
— И как ты встретилась с этим образцом совершенства? — требовательно спросил Весли.
— Он находился на торговом судне, которое должно было загрузиться в Конноте строевым лесом. Корабль остановился на ремонт в Голуэе у причала, принадлежащего Логану Рафферти.
— Это он подарил тебе жеребца?
— Да, и обещал жениться на мне и помогать защищать Клонмур.
«А что ты дала ему взамен?» — Весли подавил готовый вырваться вопрос. Вместо этого он грубо фыркнул: — И ты поверила ему?
— Не в пример вам он не строит жизнь на лжи.
Весли отпил вина. Ему нужна была храбрость, чтобы продолжать разговор. Вопрос отныне заключался не просто в том, чтобы завоевать ее сердце. Сначала надо было вырвать оттуда смуглого испанского героя, который прочно поселился там.
Но не зря же он был рыцарем. Кэтлин бросила перчатку. С мрачной решительностью и тяжелым предчувствием он принял вызов.
— Четыре года — большой промежуток времени, моя любовь. Я никогда не заставил бы тебя так долго ждать. Можешь ли ты быть уверена, что он остался верен тебе?
— Он посылает мне, когда у него есть возможность, письма, и я отвечаю на них. На все, — она ясно помнила каждое написанное там слово.
Весли припомнилась последняя встреча с Кромвелем. Лорд-протектор тогда сослался на письмо Кэтлин какому-то испанскому джентльмену.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117