Наконец они прибыли в Лондон. На набережной Грейвсенд в тот день собрались сотни и сотни горожан. Под их аплодисменты герцог подал руку юной герцогине Йоркской и помог ей подняться на борт расписанной золотом и украшенной хвоей барки.
Яков по мере сил и терпения скрывал разочарование, постигшее его после нескольких ночей с новой женой. Стоя на палубе, он велел музыкантам играть самые мелодичные английские баллады, а затем сказал супруге, что ниже по реке их встретит королевский корабль, на котором наверняка будет находиться его брат.
– Думаю, король пожелает лично приветствовать тебя, – добавил он.
Заметив испуг в глазах Марии-Беатрис, Яков невесело улыбнулся. Вероятно, репутация Карла была ей хорошо известна, и она ожидала, что король произведет на нее такое же отталкивающее впечатление, какое произвел герцог Йоркский. Яков надеялся на то, что с Карлом она поведет себя менее непосредственно, чем с супругом, – и при этом понимал, что Карл сумеет выпутаться из любой неловкой ситуации.
– Не бойся его, – сказал он. – Король слывет добрым человеком, он тебе понравится.
Мария-Беатрис не ответила, и он подумал, что она была бы еще красивей, если бы хоть раз улыбнулась.
Барка поплыла вниз по реке; в городе звонили колокола, с берегов доносились ликующие крики – всюду поздравляли молодых, желали им много лет счастливой жизни. Яков вновь обратил внимание на изящество и непринужденность, с которыми его супруга принимала приветствия английских подданных.
Наконец за поворотом показался королевский корабль. Через несколько минут к барке пристала лодка с гонцом, вручившим герцогу письмо Его Величества. Король изъявлял желание видеть своего брата и его юную супругу.
Яков вновь заметил испуг на лице Марии-Беатрис и вновь попытался успокоить ее. Он уже и сам побаивался того мгновения, когда она предстанет перед английским монархом – человеком, чья репутация была известна всей Европе, а число любовниц казалось таким огромным, что лишь благодаря их многочисленности он не попадал под их влияние.
Бедная Мария-Беатрис! Вот куда она угодила, едва покинув стены своего тихого и уютного монастыря.
Карл стоял на палубе и махал им кружевным платком. Яков взял супругу за руку и помог подняться по узкому трапу.
Очутившись на корабле, Мария-Беатрис хотела встать на колени, но Карл тотчас подхватил ее на руки и поднял над собой. Его глаза сияли от восторга.
Едва ли какой-нибудь другой мужчина сумел бы с большей естественностью избежать долгих и ненужных церемоний приветствия своей невестки.
– Вот она, моя новая сестренка! – воскликнул он. – И какая прелестная! Вижу, в Европе мои подданные считаются не самыми плохими женихами.
Он бросил взгляд на Якова; его глаза сказали: «Везет же тебе, дьявол. Хотел бы я оказаться на твоем месте».
Мария-Беатрис не могла не удивиться перемене, которую претерпели ее чувства. Поднимаясь на борт, она была готова возненавидеть этого мужчину, боялась неосторожным словом или жестом выдать свое враждебное отношение к нему. А вместо этого – улыбнулась, с удовольствием позволила взять себя за руку и повести на капитанский мостик, откуда открывался великолепный вид на набережные Темзы и пестрые толпы людей, собравшихся на берегу.
– Ну вот, дорогая моя, – произнес он тем ласковым голосом, который обычно приберегал для самых привлекательных женщин. – Ты еще совсем ребенок, а тебя увезли за тридевять земель от родного дома. Что и говорить, тяжелое испытание. Я тебя понимаю, потому что, когда я был маленький, меня тоже заставили покинуть родину… хотя мой отъезд был вызван совсем другими обстоятельствами. Но все равно, я знаю, что такое тоска по родному дому… ее нужно пережить, чтобы понимать, какая это мука. Да… А теперь давай-ка присядем, и ты расскажешь мне о земле, откуда ты приехала. Я хорошо знаю твою маму и помню, как она убивалась, когда погиб твой отец. Мне известно, каких трудов ей стоило растить тебя и твоего брата. Кстати, как ты относишься к ней? Немного строга, да? Луковый суп и все такое? Наслышан, наслышан о ее правилах. Но не беспокойся, сестренка, мы не станем заставлять тебя есть этот противный луковый суп.
Мария-Беатрис снова улыбнулась, и Яков изумленно уставился на них. Каким образом Карлу удалось так быстро добиться ее расположения? В чем заключалась таинственная сила его обаяния?
Яков не мог ответить на эти вопросы. Он знал только то, что со времени встречи с Карлом Мария-Беатрис отчасти примирилась со своим браком и чувствовала себя не такой несчастной, как прежде.
Когда свадебный кортеж прибыл в Уайтхолл, король представил Марию-Беатрис своей супруге.
Екатерина встретила ее приветливо. Впрочем, юная итальянка и не ожидала иного приема, поскольку ее мать говорила, что английская королева почитает католическую церковь, а потому захочет подружиться с единоверкой.
– Не сомневаюсь, у нас с тобой будет много общего, – сказала Екатерина.
В голосе королевы прозвучала плохо скрытая грусть. Екатерина пыталась себе представить, как эта юная и, судя по всему, одухотворенная девочка отнесется к изменам своего мужа. Сама Екатерина вдоволь хлебнула горя и унижений – насмотрелась на шалости английского короля. Поэтому теперь ей хотелось думать, что Мария-Беатрис не станет слишком переживать из-за порядков, установленных при дворе.
– Мы непременно будем проводить время вместе, – добавила Екатерина. – Что касается меня, то я постараюсь помочь тебе… по крайней мере, советом.
Мария-Беатрис поблагодарила ее и перевела взгляд на двух девочек, как раз отделившихся от королевской свиты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105