Принц Эйка лишь моргнул. Его медное лицо не владело человеческой мимикой. Санглант видел глаза, острые, как обсидиановые лезвия, тонкие ноздри, узкий подбородок. Снежно-белые волосы были похожи на солнце, появившееся в окнах собора. Узкие губы спокойны. Эйка размышлял.— Нет. Ты вызов моему отцу, не мне. Я только хочу знать, почему ты еще жив. Ты не похож на других Мягкотелых. Любой из них давно бы умер от таких ран. Почему ты не умер?Санглант с трудом хмыкнул. Боль страшно досаждала. Она будет с ним еще долго, но он привык к боли. Он привел и движение локоть, с натугой подставил его под себя. Санглант смотрел на Эйка. Тому было просто любопытно. Санглант тоже чувствовал любопытство.— Это, в ящике жреца, — прошептал он. — Что это? Эйка глянул на собак, но они были поглощены мясом.— Одна подняла голову и мрачно глянула на Эйка, но, не заметив ничего угрожающего, вернулась к падали.— Разве лидеры вашего народа не носят с собой своего первого трофея? Своего первого убитого врага? — Он поднял чешуйчатую руку и перевернул ее, показав острые когти, растущие из суставов пальцев. — Это знак силы их рук.— И это было его первой победой? — Он почувствовал презрение, забыв на миг даже боль: ее заставила отступить тошнота.— Так происходит со всеми. Тому, кто должен созреть в воина, нужно начать с убийства своих братьев по гнезду. Разве у вас не так?— Но это не было мертвым. Оно бегало.Эйка широко ухмыльнулся, сверкнув белыми зубами, усаженными самоцветами:— Мертвое может быть оживлено при помощи магии. С ее помощью Кровавое Сердце защищается также от своих сыновей и от всего, что может попытаться убить его.Он ощутил ноги и подтянул под себя пятку. Сломанное запястье еще не ощущалось, но уже срослось.— Защищается — как?— Это проклятие, которого мы все боимся, даже самые сильные вожди.— Проклятие вам всем, — пробормотал Санглант, рванувшись и взмахнув кулаком.Но Эйка, смеясь, отпрыгнул. Собаки оставили пищу и бросились на принца Эйка.— Стоять! — крикнул Санглант собакам, и они, раздраженно рыча, остановились и вернулись к своим объедкам. — Ты пришел содрать с меня мои обноски? — Он продемонстрировал свои лохмотья.Эйка обиделся:— Ни один Эйка такого в руки не возьмет. Держи. — Он пнул что-то лежащее на полу, и значок «орла», подпрыгнув на каменном полу, ударился о бедро Сангланта. Его кожу покрывала корка запекшийся крови. Точнее, ту грязь, которая была на коже, покрывала корка крови. Весь он был вонючим и грязным, за исключением мест, где его облизали собаки. Обрывки одежды стали полупрозрачными от солевых выделений, кристаллизировавшихся на ткани и отскакивавших кусочками.Эйка посмотрел, покачал головой и отступил.— Ты был гордостью армии человеческого короля. Если ты был лучшим солдатом, то никакая их армия, какую бы они ни собрали, не сможет разбить нас.— Никакая армия, — пробормотал Санглант с горечью.— Та, которая сейчас разбила лагерь на закат отсюда, конечно, не сможет нас победить.— Значит, король Генрих идет на Гент?— Генрих, — медленно повторил Эйка с салийским акцентом. Он отвернулся и зашагал прочь.— О Владычица, — бормотал Санглант, ползая на коленях. — Как долго уже? Боже, сжалься надо мною. Я ведь не животное, чтобы ползать в собственной грязи. Избавь меня от этого унижения. Я всегда был Твоим верным слугой. — Он попытался встать на ноги, но сил не хватило. Одна из собак, видя его слабость, попыталась цапнуть его, и Санглант едва нашел в себе силы, чтобы ударить ее. Другие собаки сразу же кинулись на нее.В чем он ошибся? Он был так уверен, что сердце Кровавого Сердца в этом деревянном ящичке. Это было так очевидно. Единственно возможное место. Но Кровавое Сердце сказал, что его сердце спрятано в скалах Рикин-фьолла.Ему повезло, что Эйка ушли, что собор был пуст и никто не видел его унижения. Никто не видел, как он выл от боли, стараясь встать на ноги и выпрямиться. ОПАСНЫЕ ВОДОВОРОТЫ 1 Дьякон лорда Уичмана каждое утро служила мессу, завершая службу приевшейся фразой: «От ярости Эйка избави нас, Господи».Этим утром после молитвы Анна остановилась возле кожевенных мастерских, чтобы взглянуть на Матиаса — просто чтобы еще раз убедиться, что он жив.Не вполне здоров, но жив. Он никогда не жаловался на боль в ноге, хотя едва мог ступать на нее. Он никогда не рассказывал, как сломал ногу. Он вообще не говорил о своем плене. После спасения он тяжело болел, а когда выздоровел, оказалось, что нога срослась неверно, с неестественным сдвигом, и теперь он хромал, как старик, опираясь при ходьбе на толстую палку, а во время работы держал вес на здоровой ноге и чистил шкуры, полусидя на табурете. У него была верная рука, работал он быстро, поэтому после восстановления мастерской его взяли туда, несмотря на увечье. За работу Матиас дважды в день получал пищу.Анна ускользнула, прежде чем он успел ее заметить. Матиасу не нравились ее походы в лес, но то, что она приносила вместе с объедками, которые получал маэстро Гельвидиус за свои песни и саги, позволило им пережить зиму и раннюю весну. Сейчас, когда на см сну весне уже наступало лето, на лугах и полянах появились первые ягоды, грибы и всевозможные полезные растения. Некоторые насекомые тоже были съедобны, а если ты голоден, заметила Анна, то и очень вкусны.Маленькая Хелен росла, но все еще не говорила. Маэстро Гельвидиус постоянно жаловался, но регулярная, хоть и довольно скудная пища и ежедневный сон на настоящей постели сделали его здоровее, и палка при ходьбе была нужна ему даже меньше, чем Матиасу.Анна беспокоилась именно о Матиасе.— То, что я вернулся, — дар Божий. — Больше он ничего об этом не говорил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175