Она слегка повела бровью:— Вы уже поклялись посвятить себя Церкви, клятва была дана вне врат монастыря.— У меня не было выбора!— Вы произнесли эти слова, не я.— Неужели вынужденная клятва считается действительной?— Кто-то держал меч у вашего горла? Вы произнесли слова клятвы.— Но…— И, кроме того, — она подняла руку, призывая его к молчанию; на пальцах сверкнули два золотых кольца, — ваш отец внес за ваше пребывание здесь внушительную сумму. Вступление в брак — большая ответственность (он вздрогнул, ее пронизывающий взгляд не отпускал его) и перед девушкой, на которой вы хотите жениться, и перед Церковью. Если вам так же легко нарушить обет, как сломать это перо, — настоятельница взяла одно из перьев с письменного стола и показала ему, — то как же можно вам доверять? — Она вернула перо на место. — Наше отношение к данному нами слову определяет нашу порядочность. Кто будет доверять мужчине или женщине, нарушившим клятву своему лорду или леди? Вы поклялись нашей Владычице и Господу. Теперь вы хотите нарушить эту клятву и жить всю оставшуюся жизнь вне Церкви?Об этой стороне дела Айвар не подумал. Конечно, нарушивший клятву теряет честь и не достоин доверия. Колени болели, спина ныла. Капюшон соскользнул назад. Край балахона натирал левую икру.— Нет, я… — Он замолчал. От эйфории, владевшей им несколько часов назад, не осталось и следа.— В чем причина, Айвар? — Аббатиса пошевелилась в кресле, как будто ей тоже было больно, — неожиданно для самого себя он страстно пожелал, чтобы так оно и было на самом деле. — Ты был таким хорошим мальчиком, всегда послушным. Что случилось? Все из-за прибытия короля?Он покраснел. Дипломатия. Она, конечно, все знает.— Тебя соблазняет присутствие такого количества женщин, не связанных обетами, — продолжала мать Схоластика с иронией, хотя и лицо, и голос ее оставались невозмутимыми. — Все мы, служители Церкви, вынуждены бороться с соблазнами плоти, чтобы вести себя достойно. Те, кто остался в миру, тоже подвержены соблазнам и борются с ними, но делают это иначе, они идут другим путем. Мы в Церкви стремимся сделать мир незапятнанным, изгнать частички тьмы, которые еще присутствуют в каждом из нас. Ведь Благословенный Дайсан учил, что, хотя мы несовершенны от природы, доброта и милосердие Бога безграничны: Он даровал нам свободу.— Очисться от всей той скверны, — послушно отозвался Айвар, привычно повторяя заученные фразы, — которой не пожелаешь себе.— Добро присуще нам, Айвар. Нам приятно, когда мы поступаем праведно. Как сказал святой Дайсан, «Зло — дело рук Врага, и творим мы зло, когда не владеем собой».— Но я не стремлюсь к этому.— Ты уверен? Это не женщины, то есть не любая женщина.— Значит, одна женщина?Он проговорился, но это не имело значения, потому что она, конечно, уже все знала. У него перехватило дыхание, сердце готово было выпрыгнуть из груди. Что станет с Лиат? Вдруг ей не позволят больше оставаться «орлом»?— Женщина из свиты короля, — также невозмутимо продолжила мать Схоластика.О господи! Он вспомнил, как в нужнике сжимал Лиат в объятиях. Это причинило ему боль.— Это тоже пройдет, Айвар. Я видела, как это происходит. Много раз.— Никогда! — Он вскочил на ноги. — Я вечно буду любить ее! Всю жизнь! Я любил ее еще до прибытия в монастырь и никогда не перестану любить! Я обещал на ней жениться.— Брат Айвар, я прошу вас сохранять спокойствие и достоинство.Задыхаясь от гнева и отчаяния, он замолчал и снова опустился на колени.— Как сказал святой Дайсан, «Ибо вожделение отличается от любви, как дружба отличается от единения во имя дурной цели. Без труда понимаем мы, что ложную любовь называют похотью и что, хотя она может дать временное умиротворение, бездна различия разделяет ее и истинную любовь, которая дарует мир до конца дней, не убывает и не теряется».Он не мог говорить, отрешенно наблюдая за раскачивающейся за окном веткой, с которой готов был сорваться оставшийся последний листочек.— Чтобы жениться, вы должны получить разрешение отца. У вас оно есть?На этот вопрос можно было не отвечать. Айвар готов был расплакаться от стыда. Все получилось совсем не так, как он рассчитывал.— Не думай, что для меня все это легко, дитя мое, — сказала мать Схоластика. Уловив в ее голосе нотки сочувствия, он украдкой взглянул на нее. Действительно, ее лицо выражало сочувствие. — Я вижу, ты тверд в своей решимости и привязанность твоя крепка. Но я не могу отпустить тебя. Ты вверен моей заботе отцом и семьей, ты произнес слова обета, добровольно, насколько можно было судить. Ты принят в монастырь. С моей стороны было бы неразумно отпускать каждого молодого человека в мир по его первому побуждению.— Но это не первое побуждение!Она подняла руку, призывая его успокоиться:— Возможно. Если это не просто импульсивный порыв, как ты уверяешь, то время над ним не властно. Я пошлю письмо твоему отцу, мы дождемся ответа. Ты собираешься сделать решительный шаг, необдуманность и поспешность здесь настолько же неуместны, как и при вступлении в лоно Церкви. Остается еще эта молодая женщина. Кто она? У нее очень необычное имя. Как мне кажется, аретузское. Кто ее родственники?— Я ничего о ней не знаю, — неохотно признался Ай вар. — Никто в Хартс-Рест о ней ничего не знал.— Она из благородной семьи?Он растерялся. Может быть, лучше всего вообще молчать. Лиат и ее отец никогда не были особенно разговорчивыми. Отец Лиат умер. Хотя девушка утверждала, что его убили, маршал Рудольф не обнаружил никаких признаков насильственной смерти.— Дитя! — Голос аббатисы вернул его к реальности. — Я жду ответа.Аббатиса не отрывала от него строгого взгляда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175