Охотиться? Драться с Эйка? Женится на какой-нибудь наследнице? Найдет себе имение подальше к границе?После слов Таллии, после ее чуда все мирские занятия казались такими пошлыми, банальными. Неважно, что говорил о розах брат Методиус. Айвар видел чудо и поверил в него. Конечно, матери Схоластике и брату Методиусу надо объявить чудо фальшивым, потому что оно низвергает все, на чем основана их вера.Они верят в Экстасис, когда после семи дней поста и молитвы во искупление людских грехов Владычица и Господь в Своей милости вознесли Его прямо на небо. Они не хотят верить, что Благословенный Дайсан страдал и умер на земле и что Владычица воскресила Его Своею силой, потому что Он единственный на земле не был затронут тьмой, потому что он — Сын Божий, Сын Ее, Матери всего сущего.— О доме никто не говорит, — возразила мать Схоластика, не смягчая тона. — Всех вас разошлют по разным местам. Болезнь поразила вас всех вместе. Стаду овец легко погибнуть, если среди них хоть одно глупое и отчаянное создание готово спрыгнуть с утеса. Другие следуют за ним не раздумывая. То, что вы сейчас испытываете, лишь преходящая фантазия.Ваши нынешние заблуждения бренны, они рассеются. Упорный труд, уединение, молитва помогут вам вернуться на путь истинный. Конечно же, мы сообщим братьям обителей, в которые вы направитесь, о ваших заблуждениях. Они позаботятся, чтобы этот недуг не коснулся окружающих и покинул ваши заблудшие души.Эрменрих снова заерзал. Его интересовала судьба, уготованная Хатумод.— У вашей кузины свой путь, — спокойно ответила мать Схоластика, — пусть ее судьба более вас не занимает, брат Эрменрих. — Последовал кивок брату Методиусу, жестом призвавшему их к молчанию.Эрменрих закашлялся, чихнул, вытер рукавом глаза, Болдуин дрожал. Айвар сосредоточился на затекшей левой ступне и мурашках в коленях.— Эрменрих отправится в аббатство Фирсбарг, — распорядилась мать Схоластика. — Болдуин станет одним из братьев монастыря Сеит-Галль. — (И Болдуин едва сдержал вздох облегчения.) — Айвар вступит в братство Святого Валарика — мученика.Эрменрих поморщился.— Дальние восточные провинции, — пробормотал он. Болдуина возмутило его географическое невежество.— Еще дальше, это вообще за пределами королевства. Территория Редерии, у черта на рогах, — пробормотал он тихо, не разжимая зубов.— Прекратите болтовню, — строго приказала мать Схоластика. — Я не спрашиваю вашего мнения. Наконец, Зигфрид останется здесь, в Кведлинхейме, под нашим присмотром.Разбросаны во все стороны. Эрменрих — на запад, далеко в Варингию, Болдуин на юг, в горы Вейланда, а сам он — в сердце варварских территорий, опасных даже в самые мирные времена.— А что будет с Таллией? — Зигфрид не мог удержаться от этого вопроса, несмотря на запрет говорить. Происходящее волновало его глубже, чем остальных, для него вопросы веры были важнее, и если уж он в чем-то уверился, то оставался в этом неколебим. «О Владычица, что будет с Зигфридом без их присмотра!» — с жалостью подумал Айвар.Но мать Схоластика, несмотря на выказанное Зигфридом непослушание, одарила его взглядом, в котором сквозь порицание проступала доброжелательная снисходительность. Мать Схоластика была сурова, весь ее облик подчеркивал эту суровость: тщательно закрытые платком волосы, торжественная белизна одежды, золотая цепь на шее как знак ее земного могущества и перстень аббатисы на пальце — символ церковной власти и авторитета в вопросах веры. Но при виде Зигфрида ее лицо смягчалось.— Ее судьба не должна интересовать вас. Ей вообще не место в этих стенах. Ее участь решит сам король, как посчитает нужным.Зигфрид, опомнившись, опустил глаза и замолчал.Айвар не знал, что ему думать. Он попытался представить себе Лиат, но она ускользала от него. Ее образ давно уже стерся из его памяти, в отличие от образа Таллии. У Лиат не было веры. Когда он о ней думал, он не мог забыть о ее тайне. Она не была красивой в обычном смысле слова, но отличалась от всех женщин, которых он когда-либо видел. Он вспоминал ее манеру держаться, излучаемое ею манящее тепло. Он понимал, что все еще любит ее. Но Благословенный Дайсан учит, что вожделение — ложная любовь, а истинная любовь лишь та, которая мирно длится до конца дней. Не о теле Таллии он мечтал, ее страсть и фанатическая убежденность не оставляли его в покое.Дверь скрипнула и отворилась. Брат Методиус отступил в сторону. В помещении послышался многоголосый шум. Вошла сестра, ведающая посетителями. Обычно невозмутимая, сейчас она, казалось, была чем-то взволнована.— Прошу прощения за беспокойство, матушка, — сказала странноприимная сестра, покосившись на послушников.— Я понимаю, что у вас важное дело, сестра. Что случилось?— Это касается тех посетителей, которые вчера прислали гонца с сообщением о своем прибытии.Мать Схоластика кивнула. Она поправила совиное перо, положив его ровнее рядом со стопкой исписанных ею листов пергамента:— Ну так что же, все готово к их прибытию, соответствует их роду и знатности?— Разумеется, матушка.Аббатиса насторожилась, видя волнение посетительницы и ее нежелание острить.— Успокойтесь, сестра, я уверена, они у нас долго не задержатся, лишь переночуют по пути ко двору короля. — Она переглянулась с братом Методиусом, и они поняли друг друга без слов. — Она может доставить к королю Таллию.— И захватить Айвара. Ведь она все равно вернется домой, на восток, и может сдать его в монастырь.— Конечно. Я попрошу ее держать их подальше от всех, на кого они могут повлиять своими еретическими заблуждениями, усугубив тем самым свое положение и совратив с пути истинного нетвердых духом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175