Как вы заметили, надо двигаться не спеша. Здесь мы с дочерьми работаем на ткацких, станках. Со временем мы надеемся увеличить число рабочих на ферме. Моя дочь Агнес обручена с купеческим сыном из Медемалахи. Он опытный моряк и возьмет на себя управление третьим судном, если Господь и Владычица благословят это начинание.— Но Агнес еще слишком мала для замужества! — испугался Алан.Лавастин отмахнулся от мухи и вошел в ткацкую мастерскую.— А сколько лет дочери?— Ей сейчас двенадцать, милорд. Ее жених в следующем году приедет к нам, но замуж она выйдет лишь в пятнадцать, может быть в шестнадцать. — Она обращалась исключительно к графу Лавастину, как будто не замечая Алана. — Мы прикупили коров и собираемся продавать сыр. Через некоторое время надеемся нанять постоянного кузнеца. Сейчас к нам два раза в неделю приезжает кузнец из Осны.Они вошли в дом, где женщины и девушки накрывали на стол. У порога Алан увидел некрашеный деревянный щит, шлем и копье.— Моего старшего сына Жульена мы отправляем на службу к новой герцогине в Варингию.Алана они хотели отдать Церкви, хотя он страстно стремился в солдаты. Юноша почувствовал укол ревности. Никто не обращал на него внимания. Конечно, Жульен — другое дело: он законный сын тети Бел. Старший сын. И сейчас у них есть средства для его снаряжения. Они сделали для Алана все, что могли. Они же не знали, кто он в действительности, ведь так? Тетя Бел принялась строить планы на брак своих детей и родственников. К крайнему неудовольствию Алана, граф Лавастин с интересом слушал ее, спрашивал и даже давал советы. Он разговаривал с тетей Бел так же уважительно, как и со своей управляющей Дуодой, которой настолько доверял, что почти не вмешивался в хозяйственные дела.— Дел у нас сейчас стало столько, что мы пригласили из Салии сестру Коринтию, чтобы вести переписку и счета. Мы надеемся посвятить Церкви дочь Жульена Бланш и сделаем за нее взнос. Сестра Коринтия научит ее грамоте.Маленькая Бланш была внебрачным ребенком. Хотя Жульен и его возлюбленная объявили о своем намерении вступить в брак, молодая женщина умерла вскоре после родов.— Вы разумно распорядились средствами, — сказал граф Лавастин. Он явно остался доволен увиденным. Но Алан сердился. Он чувствовал, что его использовали: вырастили, чтобы затем выгодно продать графу.Тетя Бел взглянула на Алана и отвела глаза. Ее лицо стало серьезным.— Не могу сказать, что мы на это рассчитывали, милорд, — ответила она, как будто догадывалась о мыслях Алана. Ему стало стыдно. — Но ведь в Священных Стихах сказано: «Будете питаться плодами собственных трудов…»— «…Снизойдет на вас счастье и процветание», — продолжила сестра Коринтия, пользуясь случаем продемонстрировать свое знание Священных Стихов. — «Дочери ваши будут как тяжелая от гроздьев лоза виноградная, сыновья ваши будут как полные снопы пшеницы. На хранительницу огня, каждый день возжигающую от своего очага свечу в память Покоев Света, снизойдет эта благодать во все дни ее, и будет она жить, чтобы увидеть детей своих детей».— Прошу, государь мой граф. — Тетя Бел указала на единственное у стола кресло. Все остальные расположились на скамьях. — Не изволите ли присесть? — Она повернулась к Алану с тем же почтительным жестом: — И вас прошу, милорд.— Тетя Бел, — начал он, стараясь избегнуть этих формальностей.— Нет, милорд. — (Он, конечно, не стал бы спорить с ней ни раньше, ни теперь.) — Вы сын графа, вам соответствующее и обхождение полагается. «Бог делает богатых и делает бедных, Он низвергает и возносит».— Слова пророка Ханны, — подтвердила священница. Тетя Бел повернулась к Лавастину:— Я пошлю сына за вашими людьми, милорд.— Я схожу, — сказал Алан, хотя знал, что без разрешения отца этого делать не следовало. Но иначе ему не удастся поговорить с Генри. Генри не будет есть с ними. Никто из семьи не сядет с ними за стол.В комнату начали заходить солдаты, в дверях стало тесно.— Алан! — произнес Лавастин.Но юноша сделал вид, что не услышал.Жульен и Генри еще не закончили работу. Увидев приближающегося Алана, Генри выпрямился и жестом отослал Жульена.Алан остановился возле него. Здесь, за пределами Оспы, даже пахло иначе. Там его даже в церкви постоянно преследовал навязчивый запах рыбы. В общинном доме одновременно пахло рыбой, дымом, потом, пылью жерновов, влажной шерстью, сушеными травами, кислым молоком, прогорклым маслом и свечным воском. Здесь существовали отдельные помещения для хранения продуктов, жерновов, особо располагалась и прядильно-ткацкая мастерская. На этой ферме жили около тридцати человек, но места хватало для всех.Здесь пахло морем, доносился крик чаек. Прохлада поздней осени, ароматы земли и ветра пересиливали все остальные запахи.— Вы хорошо распорядились деньгами графа Лавастина, — неожиданно для себя сказал Алан.Генри продолжал обтесывать бревна.— Ты лучше распорядился собой, — сказал он, не поднимая глаз и не прекращая работы. Его слова больно задели Алана.— Я не просил об этом!— Само собой вышло?— Не думаешь же ты, что…— Что мне вообще думать? Я обещал дьякону в Лавасе в шестнадцать лет отдать тебя в монастырь, и она не отказалась. Знала бы она…— Она не могла знать, что граф Лавастин больше не женится. Она не могла этого знать семнадцать лет назад. Ты думаешь, что я строил козни, обманывал, жульничал, только чтобы отвязаться от Церкви?— Что мне вообще думать? — безразличным голосом повторил Генри. — Ты достаточно ясно дал понять, что не хочешь служить Церкви, хотя обещание было дано.— Я ничего не обещал. Я не мог говорить. Я был тогда грудным младенцем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175