Да, это мерзко. И – да, мы этим пользуемся. Но что хуже – пользоваться теми, кто сам этого хочет, зная в душе, что ты чудовище, или брать свое силой, показывая это явно?Сердце у меня колотилось. Я не хотела соглашаться, но мне не с чем было спорить.– Ну, и есть те, кто наслаждается властью, которую имеет над нами. – Губы Кистена сжались в ниточку от давней злости, он отнял от меня руки. – Те умники, которые знают, что наша жажда доверия и признания заходит так глубоко, что ее можно извратить. Те, кто на этом играет, зная, что мы чуть ли не все сделаем за разрешение взять кровь, которой так отчаянно жаждем. Те, кто чувствует превосходство от тайной власти, которую может получить любовник, чувствуя, что она ставит их почти наравне с богами. Те, кто хочет к нам присоединиться, считая, что приобретет силу и власть. Их мы тоже используем и прогоняем с меньшим сожалением, чем овец, если только их не возненавидим – а тогда мы можем превратить их в вампиров в качестве жестокой мести.Он взял меня за подбородок. Рука была теплая, и я не отстранилась.– А еще есть немногие, кто знает, что такое любовь, кто умеет любить. Кто щедро отдает себя, требуя взамен только того же – любви и доверия. – Безупречно-синие глаза не моргая смотрели на меня, я затаила дыхание. – И тогда это может быть прекрасно, Рэйчел. Любовь и доверие. Никто не связан. Никто не теряет разум и волю. Нет унижения, нет потерь. Оба становятся одним целым, которое больше, чем сумма частей. Только это так редко бывает. И так прекрасно, когда бывает.Я задрожала. Я не могла понять, лжет он или нет.От мягкого касания его руки, когда он шагнул назад, у меня кровь вскипела в жилах. А он не заметил, глядя в окно на разгорающийся рассвет.– Мне жаль Айви, – прошептал он. – Она не хочет признать, что ей нужно принадлежать кому-то, хоть эта жажда движет каждым ее шагом. Она хочет совершенной любви, но думает, что не заслужила ее.– Она не любит Пискари, – так же тихо прошептала я. – А ты сказал, что без любви и доверия все не так.Кистен посмотрел мне в глаза:– Я не о Пискари говорил.Он взглянул на часы над мойкой, шагнул назад, и я поняла, что он уходит.– Поздно уже, – отметил он. По отстраненному тону стало ясно, что мыслями он уже где-то далеко. Потом глаза у него прояснились, он вернулся в настоящее. – Хороший был вечер, – сказал он. – Но в следующий раз лимитов на расходы устанавливать не будем.– Ты уверен, что будет следующий раз? – попыталась я разрядить обстановку.Он улыбнулся в ответ на мою улыбку, на лице блеснула под светом свежая щетина.– Надеюсь.Кистен пошел к двери, и я машинально пошла его проводить. Я в носках ступала по деревянному полу так же бесшумно, как он. В зале было тихо, из моего стола ни звука. Не говоря ни слова, Кистен накинул пальто.– Спасибо, – сказала я, протягивая ему кожаный плащ, который он мне дал поносить.В темной передней блеснули его зубы.– Всегда рад.– За вечер, не за плащ, – пояснила я, чувствуя, как промокают носки. – Впрочем, за плащ тоже.Он наклонился ближе.– Опять же всегда рад, – сказал он. В глазах у него играл слабый отблеск света. Я смотрела в них, пытаясь понять, они черные оттого, что темно, или от страсти. – Я тебя сейчас поцелую, – предупредил он. Голос был мрачный, у меня мышцы напряглись. – Не увиливать!– Не кусаться, – ответила я со смертельной серьезностью. Во мне бурлило предвкушение. Но чувства были мои собственные, не от шрама, и я поняла это одновременно с облегчением и со страхом – нельзя было притвориться, что виноват шрам. В этот раз не получится.Он взял мой подбородок в ладони, шершавые и теплые, притянул меня к себе, закрывая глаза. Я вдохнула его аромат, сильный аромат кожи и шелка и намек на что-то более глубокое, более примитивное, действующее прямо на инстинкты – так что я не знала, что и чувствовать. Не зажмуриваясь, я смотрела, как он склоняется ко мне, сердце колотилось в ожидании ощущения его губ.Его пальцы скользнули по контурам моего лица. Губы у меня приоткрылись. Но мы стояли неловко для обычного поцелуя, и мне стало легче, когда я поняла, что он поцелует меня только в уголок рта.Успокоившись, я подалась ему навстречу и снова перепугалась, когда его пальцы скользнули дальше, зарывшись мне в волосы. Адреналин хлестнул холодной волной, когда до меня дошло, что он вообще не к губам моим добирается. Он собирается целовать меня в шею! – подумала я, обмирая.Но он остановился как раз на подходе, дохнув теплом во впадинку между ухом и подбородком. От смешанного со страхом облегчения я ни думать не могла, ни двигаться. Пульс бился как бешеный от остатков адреналина. Губы у Кистена были нежные, но хватка рук – твердая от подавляемого желания.Холодный воздух коснулся меня вместо теплых губ, когда он отстранился, но задержался в той же позе еще на миг, и еще. Сердце колотилось, и я знала, что он его слышит не хуже собственного. Он тихо выдохнул, и я выдохнула тоже.Кистен шагнул назад, шурша шерстью пальто. Глаза встретились с моими, и я вдруг заметила, что обнимаю его руками за талию. Руки неохотно опустились, я потрясенно перевела дух. Он не коснулся ни моих губ, ни шеи, и все же это оказался самый волнующий поцелуй в моей жизни. Беспокойство из-за того, что я не знала, что он станет делать, так меня завело, как не мог бы завести никакой обычный поцелуй.– Вот же чертова штука, – сказал он, удивленно изгибая бровь.– Какая? – сдавленно спросила я, еще не придя в себя.Он качнул головой.– Совсем не чувствую твоего запаха. Даже как-то заводит… Я моргнула, не в силах сказать ни слова.– Спокойной ночи, Рэйчел. – Отступив, он опять разулыбался.– Спокойной ночи, – прошептала я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156