– Айви нету? – спросил он, оглядев меня с головы до ног. – Прискорбно.– Прискорбно? – переспросила я, собирая разбитое яйцо со стола в кастрюлю. Никогда бы не подумала, что Кистен выберет такое слово. – А что, можно сказать «блин»?– Да, блин!– Тогда блин.Он оглядывал кухню, переплетя за спиной пальцы, а я собирала большие куски скорлупы.– Слушай, ты не сделаешь музыку потише? – попросила я и глянула на него искоса, когда он кивнул и вышел.Была суббота, он был одет в выходную одежду – кожаные сапоги, линялые джинсы, удобные и в обтяжку. Кожаная куртка распахнута, в разрезе бордовой шелковой рубашки виднелся клок волос на груди. Как раз достаточно, подумала я, когда музыка стала тише. Я слышала запах его куртки – слабость у меня к запаху кожи. И это может быть проблемой. – Ты уверен, что это не Айви послала тебя меня нянчить? – спросила я, когда он вернулся, вытирая остатки яйца со стола мокрой тряпкой.Он тихо засмеялся и сел в кресло Айви.– Нет. – Он запнулся. – Она надолго ушла, или я могу подождать?Я не подняла глаз от рецепта – мне не понравилась его интонация. В голосе было больше вопроса, чем в словах.– Айви пошла поговорить с Дженксом. – Я двигала палец по странице, не читая слов. – Потом она ужинает со своими родственниками. – До рассвета, – сказал он будто про себя, и я почувствовала, как срабатывают у меня датчики подозрительности. Все и сразу.Часы над мойкой тикали, и я сняла с плиты расплавленный шоколад. Стоять спиной к Кистену я не собиралась, и потому села на находящийся между нами стол, скрестив руки на груди и прислонившись задом к мойке. Кистен, глядя на меня, отвел волосы с глаз. Я набрала уже воздуха сказать ему, чтобы он ушел, но он меня опередил.– Как ты себя чувствуешь?Я уставилась на него, не понимая, потом вспомнила.– А, эта история, насчет демона, – промямлила я, смущаясь, и дотронулась до противоболевых амулетов у себя на шее. – Ты тоже об этом слышал?Он улыбнулся половиной рта:– Ты во все газеты попала. И я битых три часа должен был слушать, как Айви рвет и мечет, что ее здесь в тот миг не было.Я закатила глаза, собираясь вернуться к рецепту.– Извини, все в порядке. Ничего страшного. Несколько царапин и синяков. Но я больше не могу подключаться к линии после захода солнца. – Я не хотела говорить ему, что я не совсем в безопасности после заката, кроме как на святой земле, каковой кухня и гостиная не являются. – Это мне сильно помешает работать, – сказала я мрачно, думая, как же мне обойти вот эту новую гору. А, ладно. В конце концов я же не на лей-линейную магию рассчитываю. Я же все-таки колдунья земли.Кистен тоже вроде бы не считал, что это особенно важно – если его пожатие плеч что-то значило.– Грустно, что Дженкс съехал, – сказал он, вытягивая ноги в ботинках и кладя одну на другую. – Он не просто актив вашей компании, он хороший друг.Я скривилась в неприятной гримасе.– Надо было мне ему сказать, кто такой Трент, когда я до этого додумалась.Удивление окатило Кистена как из ведра:– Ты действительно знаешь, кто такой Трент Каламак? Не врешь?Стиснув зубы, я опустила глаза к книге рецептов и кивнула, ожидая вопроса.– И кто он?Я промолчала, не отрывая взгляда от страницы. Тихий звук его движения привлек мой взгляд.– Ладно, без разницы, – сказал он. – Это не важно.С облегчением я помешала шоколад по часовой стрелке.– Для Дженкса важно. Я должна была ему доверять..– Не обязательно же каждому все знать.– Тому, в ком четыре дюйма роста и крылья на спине – обязательно.Он встал, потянулся, невольно привлекая мое внимание. С тихим удовлетворенным звуком Кистен повел плечами, и будто напряжение его отпустило. Снимая пальто, он направился к холодильнику.Я постучала ложкой по бортику кастрюли, сбрасывая приставший шоколад, наморщила лоб. Есть вещи, о которых проще говорить с чужими, чем со своими.– Что я не так делаю, Кистен? – спросила я с досадой. – Почему отпугиваю всех, кто мне нравится?Он вышел из-за холодильника с пакетом миндаля, который я купила на прошлой неделе.– Айви же от тебя не уходит?– Это мой миндаль, – сказала я, и он остановился, пока я мрачным жестом не показала ему, что ладно, пусть ест.– И я не ухожу, – добавил он, аккуратно жуя первый орешек. Я хмыкнула и насыпала отмеренный сахар в шоколад. Вид у Кистена был ничего себе, и полезли непрошеные воспоминания: как мы веселимся, нарядно одетые, искра во взгляде его черных глаз, когда покалеченные громилы Саладана валялись на улице, лифт у Пискари, когда я обвилась вокруг него, желая ощутить, как он берет все, что я могу дать…Сахар громко заскрипел о стенки кастрюли, когда я помешала варево. Чертовы феромоны вампирские… – Вот что Ник ушел, я рад, – сказал Кистен. – Он тебя не стоил.Я не подняла голову, но плечи у меня напряглись.– Да что ты можешь знать? – ответила я, заправляя за ухо длинный рыжий локон. Подняв голову, я увидела, как он спокойно трескает мой миндаль. – С Ником мне было хорошо. И ему со мной. Нам было весело друг с другом. Нам одни и те же фильмы нравились, одни и те же забегаловки. Он держался со мной наравне, когда мы бегали в зоопарке. Он хороший человек, и у тебя нет права его судить.Я схватила мокрое посудное полотенце, вытерла рассыпанный сахар и стряхнула в раковину.– Может, ты и права, – согласился он, вытряхивая горсть орешков себе на ладонь и закатывая пакет. – Но ты знаешь, что забавно? – Он вложил орех между зубами и звучно хрустнул им. – Ты говоришь о нем в прошедшем времени.У меня челюсть отвалилась, щеки похолодели, я не могла понять, что же это за чувство у меня: гнев или потрясение? Музыка в гостиной сменилась чем-то быстрым и грохочущим – и совершенно неуместным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156