В сторону террасы никто не направлялся. Учитывая температуру на улице и поздний час, Линли решил, что вряд ли им кто-то помешает на уединенной скамейке у реки.Они расположились в южном конце террасы, у стены, защищавшей их от последних порывов ветра. Линли обнял и притянул Хелен к себе поближе. Он прижался губами к ее голове, чувствуя скорее потребность физического контакта, чем желание приласкаться, и она уступила, неясно, но настойчиво прижавшись к нему. Леди Хелен молчала, но Линли не сомневался, что прочитал ее мысли.Как большинство людей, долго державших в себе свою тайну, Виктор Карптон воспользовался случаем выговориться. Линли заметил, что сочувствие к нему сердобольной леди Хелен улетучивалось по мере того, как разворачивался его рассказ. Она все дальше от него отодвигалась. Она хмурилась. Несмотря на то, что разговор с Карптоном был решающим для всего расследования, Линли с таким же вниманием смотрел на леди Хелен, с каким слушал историка. Ему хотелось извиниться перед ней, извиниться за всех мужчин, извиниться за все некрасивые поступки, о которых Карптон сообщал без тени раскаяния на лице.— Мне хотелось жить. Это единственное мое оправдание, я знаю, что оно не слишком убедительное. Только из-за детей я оставался в семье. Я бы продолжал лицемерить и прикидываться счастливым. Но я не собирался жить как священник. Меня хватило на два года такой жизни, мертвой жизни. Мне снова захотелось жить.— Когда вы познакомились с Еленой? — спросил Линли.Карптон отмахнулся. По всей видимости, он хотел рассказывать, как считал нужным и столько времени, сколько понадобится.— Вазэктомию я сделал не из-за Елены. Просто я выбрал определенный стиль жизни. Сексуальная революция уже свершилась, поэтому в отношениях с женщинами я решил вести себя проще. Но я не хотел неожиданно сделаться папочкой, вот и пошел на такую операцию. А потом отправился на охоту.Карптон поднял бокал и язвительно улыбнулся.— Падение с неба на землю оказалось очень болезненным. Мне было сорок пять, моложав, прекрасная карьера, которая льстила моему самолюбию, я был относительно известным, относительно уважаемым преподавателем. Мне виделись толпы женщин, готовых броситься на меня и с удовольствием жмуриться от одного факта, что им удалось переспать с преподавателем Кембриджа.— Но все оказалось не так.— Да, с женщинами, которые интересовали меня, не складывалось.Карптон не сводил глаз с леди Хелен, словно ждал, что в нем одержит верх: благоразумная сдержанность или потребность излить все, что накопилось. Второе победило, и он повернулся к Линли.— Я хотел молодую женщину, инспектор. Я хотел почувствовать молодую упругую плоть. Я хотел целовать полную и крепкую грудь. Я больше не хотел видеть вены на ногах, деревянные пятки и дряблые руки.— А как же ваша жена? — спросила леди Хелен.Она говорила тихим голосом, сидя в расслабленной позе: нога на ногу, руки сложены на коленях. Но Линли знал ее слишком хорошо, чтобы не почувствовать, как застучало от злости ее сердце, когда Карптон спокойно перечислил прельщавшие его качества: не душевные, не интеллектуальные, а чисто телесные.— Трое детей, — без смущения ответил Карптон, — три мальчика. И с каждой беременностью Ровена опускалась все ниже. Сначала она пренебрегала одеждой и прической, потом кожей, потом телом.— Вы хотите сказать, что женщина средних лет, которая родила вам троих детей, перестала вас возбуждать?— Я вам больше скажу, — ответил Карптон, — я чувствовал отвращение, глядя на ее вывалившийся живот. Мне были противны ее толстые ляжки, меня тошнило при виде болтающихся вместо грудей авосек и свисающего под руками жира. Но больше всего меня раздражало, что она палец о палец не ударила, чтобы держать себя в форме. К тому же она была счастлива, что я начал отлучаться из дому и оставил ее в покое.Карптон встал и подошел к окну, которое выходило на сад. Он раздвинул шторы и выглянул в окно, потягивая бренди.— Итак, я осуществил свой план. Сделал вазэктомию, чтобы застраховаься от неожиданностей, и начал новую жизнь. Единственная моя проблема заключалась в том, что я не владел… Как же это называется? Сексуальной техникой? Не мог правильно двигаться.—Карптон иронически ухмыльнулся—По правде говоря, я думал, все будет просто. Ничего страшного, если я поддержу сексуальную революцию с двадцатилетним запозданием. Сорокалетний первоклашка. Такого отвратительного сюрприза я не ожидал.— И тогда появилась Елена Уивер? — спросил Линли.Карптон все еще стоял у окна, залитого снаружи черной ночью.— Я много лет знал ее отца и виделся с ней раньше, когда она приезжала из Лондона. Елена была для меня всего лишь глухой дочкой Энтони, пока прошлой осенью она не пришла с отцом ко мне домой, чтобы выбрать щенка. Да и тогда она просто очень понравилась мне. Такая живая, смешливая, фонтан энергии и энтузиазма. Все у нее в жизни складывалось, несмотря на глухоту, и к тому же, отметил я, она необыкновенно привлекательна. Но Энтони все-таки мой коллега, я все равно не посмел бы подъехать к его дочери, даже если бы пользовался успехом у молоденьких девушек.— Так она к вам подъехала?Карптон обвел рукой комнату.— Осенью прошлого года она появлялась здесь несколько раз. Рассказывала, как поживает ее собака, болтала своим странным голоском. Пила чай, таскала у меня сигареты, думая, что я ничего не замечаю. Мне нравились ее визиты. Я ждал их с нетерпением. Но до Рождества между нами ничего не было.— А потом?Карптон снова уселся в кресло. Он затушил сигарету, но не прикурил следующую.— Елена пришла показать мне наряд, купленный для одного из рождественских балов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135