– Эй, Корнило, отец, как же обиженных нее примешь?– Как закроешь им сиротскую дорогу?– Не согласны, браты?– Не согласны!– А это Москву на нас распаляет!– Вот еще, Корней, слушь! Москва попов шлет нам, и попы – убогие старцы. Убогих своих много…– Нам московского бога не надо! В Москве, браты-казаки, все кресты да церквы, – богов много, правды нет!Атаман перебил Разина:– Ты, хрестник, бога не тронь! Бег один, что у Москвы, что у нас. Москва ближе нам, ее Литва она, не татаре…– Люты ляхи нам, матерые казаки, лет турчин, ино Москва не менее люта!– Не позабувайте, браты-атаманы, что Москва шлет жалованье, шлет хлеб за то, что чиним помешку турку и татарве… Мой хрестник Стенько млад, он не ведает, что исстари от Москвы на нас идет зелье и свинец, а ныне и народом надо просить помочь: турчин загородил устье Дона, завязил железными цепями, выше Азова поставил кумфаренный город с башнями, оттого нет казаку хода в море!– Добро, батько! Пущай Москва помочь даст зельем и народом.– Народ московский не дюж на военное дело!– А слабы свои, то немчинов пущай шлет!– Немчин худо идет в рейтары, в казаки не гож, в стрельцы идти не думает!.. Немчин на команду свычен, – у нас же свои атаманы есть.– Есть атаманы!– Еще, вольное казачество, слышьте старого казака Разю!– Слушаем, дид, сказывай.– Прошу у круга отписку на себя да на сына Степана; хочу идти с ним в Соловки, к Зосиме-Савватию, – раны целить.– Ото дило, дид!– Раны меня изъедают, и за старшего Ивана, что к Москве в атаманы отозван воевать с поляками, свечу поставить, – ноет сердце, сколь годов не вижу сына…– Тебе отписку дадим, а Степану не надоть… Он и без отписки ходит!– Я благодарствую кругу!– Пысари есть?– Печать батько Корней пристукнет!– Я ж много благодарствую вам!– Еще что есть судить?– Будем еще мало, атаманы-молодцы! Так хрестника моего Степана Москве не оказывать?– Не оказывать!– Стенько с глуздом Глузд – разум (укр.)

. Недаром один от молодежи он в кругу…– То правда, браты! Еще спрос: с Москвы на Дон не закрывать сиротскую дорогу?..– Не закрывать!– Пущай от воевод народ спасается!– Патриарх тоже лих! И от патриарха…– Помнить надо, атаманы-молодцы, что на Дону хлеба нет, а пришлые с семьями есть хотят!– По Волге патриарши насады Речное судно.

с хлебом ходят!– Исстари хлебом с Волги живы, да рыба есть.– С Украины – Запорожья!– Оно атаман сказал правду: думать надо, как с хлебом?..– Додумаем, когда гулебщики вернутся, да с ясырем с моря; большой круг соберем!– Нынче думать надо-о!Круг шумел, спорил. Атаман знал, что бросил искру о хлебе, что искра эта долго будет тлеть. Он курил и молча глядел на головы и шапки казаков. Обойдя шумевший круг, во двор атамана, пробираясь к крыльцу, вошла нарядная девка с крупной фигурой и детским лицом, в красной шапочке, украшенной узорами жемчугов. Под шапочкой русые косы, завитые и укладенные рядами. Степан Разин встал на ноги, соскочил с крыльца, поймал девку за большие руки, поволок в сторону, негромко торопливо спросил:– Олена, ты зачем?– К атаману…Казак, не выпуская загорелых рук девки, глядел ей в глаза и ничего не мог прочесть в них, кроме каприза.– Ой, Стенько! Не жми рук.– Забыла, что наказывал я?– Уж не тебя ли ждать? По свету везде бродишь, девок, поди, лапаешь, а я – сиди и не пляши.Она подкинула ногой в сафьянном желтом сапоге, на нем зазвенели шарики-колокольчики.– Хрестный дарил сапоги?– Не ты, Стенько, дарил!– Жди, подарки есть.– А нет, ждать не хочу!– Неладно, Олена! К старому лезешь. Женюсь – бить буду.– Бей потом – теперь не твоя!Зажимая трубку в кулаке, атаман поднялся во весь рост и крикнул:– Гей, дивчина, и ты, казак, – кругу мешаете…– Прости, батько, я хотела к тебе.– Гости, пошлю за тобой, Олена, а ныне у нас будет сговор и пир. Пошлю, рад тебе!– Я приду, Корнило Яковлевич!– Прошу и жалую, пошлю, жди…Девка быстро исчезла. Степан поднялся на крыльцо. Атаман сказал тихо, – слышно было только Разину:– Хрестник, не лезь батьке под ноги… Тяжел я, сомну.В голосе атамана под шуткой слышалась злоба, и, повысив голос, Корней крикнул:– Атаманы-молодцы! Вас, есаулы и матерые казаки, прошу в светлицу – наше немудрое яство отведать.– Добро, батько-атаман!Заскрипело дерево крыльца, – круг вошел в дом. 2 В хате атамана на дубовых полках ряд свечей в серебряных подсвечниках. На столе тоже горят свечи, стол поставлен на сотню человек, покрыт белыми, с синей выбойкой цветов, скатертями. На столе кувшины с водкой, яндовы с фряжским Французским.

вином, пивом и медом. Блюда жареных гусей, куски кабана и рыба: чебаки Лещи.

, шемайки жареные. На больших серебряных подносах пряники, коврижки, куски мака, густо обсыпанного сахаром. Пониже полок белые стены в коврах. На персидских и турских коврах ятаганы с ручками из «рыбьей зубы», сабли, пистоли кремневые, серебряные и тяжелые, ржавые, те, с которыми когда-то атаман Корней являлся к берегам Анатолии Анатолия – область Турции, находящаяся на северо-западном побережье Малой Азии.

, да ходил бурными ночами «в охотники» мимо Азова, по «гирлам» в море за ясырем и зипуном. По углам пудовые пищали с золочеными курками-колесами, из колес пищалей висят обожженные фитили. Тут же, в углу, на длинной изукрашенной рукоятке – атаманский чекан с обушком и булава.Гости обступили стол, но не садились. Хозяин, сверкнув серьгой в ухе, сказал:– Прошу, не бояре мы, а вольные атаманы – на земле брюхом валялись, у огней боевых, сидели: кто куда сел, тут ему и место!Сам ушел в другую половину, завешенную ковром; вскоре вернулся в атласном красном кафтане, на кафтане с серебряными шариками-пуговицами петли, кисти и петлицы из тянутого серебра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28