Прошу извинить, но больше ничего я вам сказать не имею права.— А я больше ничего и не спрашиваю. Появился Митюков с афишкой, расстелил ее на столе.— Ну? Что ты хотел объяснить?— А сами не понимаете? Посмотрите внимательно на этого милиционера.— Ну, посмотрел, — сказал Митюков, — И что?— Вы тоже ничего не замечаете? — спросил я у Нестерова.Тот внимательно рассмотрел рисунок и покачал головой:— Нет.— И в реальных условиях вы не стали бы в него стрелять? — спросил я у Митюкова.— Разумеется, нет.— Вам повезло, что обстановка условная. Иначе сослуживцы уже собирали бы деньги вам на венок. Это же ряженый! Неужели не видите? У настоящих милиционеров на шинели по три пуговицы в два ряда. А у этого сколько?— И вправду! — поразился Митюков. — По четыре. Ну, это просто художник ошибся.— Может быть. Но в реальной обстановке я не стал бы об этом долго раздумывать.Нестеров с усмешкой взглянул на озадаченного Митюкова. Потом как-то очень по-светски предложил:— Я надеюсь, Сергей Сергеевич, вы останетесь на наш небольшой товарищеский ужин?Моим офицерам доставит огромное удовольствие общество вашей очаровательной супруги. И нам с полковником тоже.— Спасибо, но мы с дочкой. А добираться до дому больше двух часов.— Отправьте Сергея Сергеевича домой на моей машине, — распорядился Нестеров. Я открыл было рот, чтобы отказаться, но он не дал мне этой возможности:— Мне приятно было увидеть вас, Пастухов. Надеюсь, это не последняя наша встреча.Желаю здравствовать.— Всего хорошего, товарищ генерал-лейтенант.— Сейчас уже чаще говорят «господин генерал», — заметил Нестеров.— Да? В таком случае всего доброго, ваше превосходительство.Я пожал ему руку и пошел к выходу.— А твоя нога? — окликнул меня Митюков. — Уже прошла?Черт. Совсем про ногу забыл.— Нога? — переспросил я. — В самом деле. Прошла, как видите. Ну да. Надо же!Нестеров и Митюков переглянулись.Я обругал себя предпоследними словами. Прокол. Роли нужно доигрывать до конца.Что-то я от мирной деревенской жизни совсем расслабился. Как бы мне это боком не вышло.Вот еще когда я об этом подумал.Точно. Еще тогда. * * * Пока я извлекал Ольгу с Настеной из толпы танцующих, Митюков вызвал к КПП черную «Волгу» и приказал водителю:— Отвезешь этих господ. И сразу назад. Ясно?— Так точно, товарищ полковник.— Отставить, — сказал я.— Почему? — удивился Митюков.— Потому что у меня есть машина.Я вышел за ворота и через две минуты подкатил к Ольге и Настене на своем вседорожнике «ниссан-террано». Про «патрол» была когда-то реклама: «Крепкий, как скала». А про какой-то другой джип: «Мощный, как танк». Так вот все это можно было сказать и про мой «террано». Эдакий с виду скромняга. Но не для тех, кто понимает. Водитель «Волги», судя по всему, понимал.— Ух ты! — уважительно проговорил он.До Митюкова тоже дошло.— Почем брал?— Около двух с половиной миллионов иен.— Почему иен?— В Японии брал.— Сколько же это на нормальные деньги?— Штук двадцать. Или чуть больше, — небрежно отозвался я. — Точно не помню.— Рублей?— Ну, полковник! Рублей! Баксов, конечно.Я засунул Настену в салон, передав ее Ольге в руки, потом забрался сам и, помахав Митюкову, выехал из гарнизона, с нечестивым злорадством наблюдая в зеркало заднего вида, как Митюков стоит возле КПП, смотрит мне вслед и ошарашено чешет в затылке.— Я и не подозревала, что ты такой тщеславный, — заметила Ольга.Я возразил:— Я не тщеславный. Я мстительный. Как верблюд.— Разве верблюды мстительные?— Еще какие! Попробуй обидеть верблюда. Он тебя обязательно оплюет. Хоть через год.— Ты переплюнул верблюда. Оплевал бедного полковника через пять лет.— Бедного? — переспросил я. — Ты бы видела его дачу на Истре!— А ты видел?— Я строил на его даче забор. Еще в бытность салагой.Некоторое время мы ехали молча. Потом Ольга спросила:— Ты ничего не хочешь мне объяснить?— Про что?— Почему ты проиграл бой этому Егорову?— И после этого ты говоришь, что я тщеславный?— Не увиливай. У тебя была возможность попасть в него не меньше трех раз. А ты не стрелял. Я сверху все видела.— Ну, знаешь! Со стороны всегда все видней.— Ну хорошо. А зачем ты сделал вид, что подвернул ногу?— Сдаюсь, — сказал я. — Ему очень хотелось выиграть. А мне на это было в высшей степени наплевать. Не веришь?— Верю, пожалуй. Но не понимаю. Ты всегда был очень азартный.— А я и сам не все понимаю, — признался я. И я действительно не понимал.Практически ничего. А когда начал понимать, было уже поздно.— Странный он, этот подполковник Егоров, — помолчав километров пять, заметила Ольга. — Чем-то похож на тебя.— Вот как? Чем?— Вы из одной казармы.Вот этим он меня и купил. Да, из одной казармы. Как я ни злился на него за эту проверку по форме 20, но он мне нравился. Он был свой. Он был из моей прошлой, но не забытой жизни, из которой я был вышвырнут волей паскудно сложившихся обстоятельств. Запах кожи офицерских портупей, оружейной смазки, острый озноб ночных диверсионных рейдов, сама атмосфера насмешливости, постоянных взаимных подначек. Он нес на себе печать этой жизни. И я ему, если честно, завидовал.Потому и злился.Подполковник Егоров. Хрен с бугра. Человек, который не любит проигрывать. А кто любит?Я вспомнил про телефон, который он мне дал, и выбросил бумажку в окно.Не собирался я звонить по этому телефону.Нужно будет — сам позвонит. И номер моего сотового узнает. Если нужно.Я не ошибся. Он позвонил через три дня. III «Я, Пастухов Сергей Сергеевич, заявляю, что согласен добровольно, без принуждения, пройти проверку на полиграфе. Мне объяснили процедуру проверки, я не имею возражений по существу ее проведения. Настоящим я полностью освобождаю специалиста, проводящего обследование, от всех претензий и исков с моей стороны в связи с этим и не возражаю против передачи результатов проверки заинтересованной стороне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114