— Можете закурить. Я люблю, когда при мне курят.Егоров жадно затянулся «Мальборо» и проговорил:— Она была аморальна с самого начала.— Согласен. Но к ее началу ни вы, ни я отношения не имели. Ее начинали другие люди. Я спрашиваю о сегодняшнем дне. Только вы не мне отвечайте, а себе.— Да, понимаю, — подумав, кивнул Егоров. — Но я, в сущности, выполняю приказ. Я никого не вынуждал принять мой план. Теперь он стал директивой.— Без «но». Сейчас — без «но», — перебил его Профессор. — Понимаете — вот что важно. В силу служебного положения и своего понимания долга перед Россией мы вынуждены делать вещи, с которыми не может мириться наша совесть. Но забывать о том, что нам приходится делать именно такие вещи, мы не должны. Это единственное, что может спасти наши души. Все это вам может показаться странным, но нравственность даже в таком, урезанном, положении дает человеку силы, о которых он порой не подозревает. Это, кстати, как ни странно, относится и к продвижению по службе. Если у вас ничего нет за душой, кроме желания ухватить очередную звезду на погоны, вы никогда не продвинетесь дальше полковника или в лучшем случае генерал-майора. Для человека, о котором мы говорим, Аарона Блюмберга, понятие нравственности абсолютно, бесспорно и неделимо. Поэтому для него не существует препятствий. И Боже вас сохрани оказаться на его пути.— А вас? — спросил подполковник Егоров.Профессор вздохнул, снова усунулся в плечи и ответил:— Да, и меня. Я бы этого не хотел. Я не хотел бы этого больше всего на свете.Вызывайте оператора.Подполковник Егоров бросил в микрофон селектора: «Зайдите, доктор!»Появился оператор в белом докторском халате и в белой шапочке, положил на стол листы компьютерной распечатки. В ответ на обращенные к нему взгляды неопределенно пожал плечами:— Слишком мало данных.— А по тем, что есть? — спросил Егоров.— Реакции неадекватны.— То есть? Врет?— Смотрите сами. Вот реакция на вопрос: «Вы убивали людей?» Точно такая же, как на вопрос: «Вы курите?» Но ведь он же действительно не курит.— Чушь! — своим скрипучим голосом бросил Профессор. — Два года в Чечне. Капитан спецназа. Он что, цветочки там поливал?Вопрос не требовал ответа. В тоне, каким это было сказано, звучал не вопрос, а выражение недовольства. Но ни Егоров, ни оператор не чувствовали за собой никакой вины, поэтому оба промолчали, как бы давая возможность начальственному недовольству рассеяться по кабинету, как дыму от сигареты Егорова.— А реакция на вопрос, умеет ли он убивать людей? — спросил, помолчав, Профессор.— Насчет этого вам и без полиграфа скажу, — ответил Егоров. — Умеет.— А реакция отрицательная, — заметил оператор.— Как это может быть? — не понял Профессор. — Психологический блок?— Не думаю. У меня есть другое объяснение. Это только гипотеза. Потому что, повторяю, данных для анализа мало. Посмотрите на эти графики. Ответы на вопросы:«Вы богатый человек?» и «Вы бедный человек?» Кривые совпадают. А теперь я эти кривые совмещаю с реакцией на вопросы, убивал ли он людей и умеет ли убивать людей. Полная идентичность.— Ни черта не понимаю! — бросил Егоров. — Вы свой полиграф на пол случайно не роняли?— Прибор ни при чем. Он фиксировал восемнадцать параметров. Ответ в другом.Обследуемый об этом не думает.— О чем именно? — уточнил Профессор. — Богатый он или бедный?— Да. Для него этих вопросов не существует. Точно так же, как вопросов об убийствах.— Фрейдистские штучки? — с иронией поинтересовался Егоров. — Замещение, вытеснение, подмена?— Нет. Реакция на такого рода раздражители принципиально иная. Дело проще и одновременно сложней. Это для него работа. И только.— Убийца-автомат? — предположил Профессор.— Исключено. Мы проводили обследование наших летчиков, бомбивших Грозный. Для них это тоже была работа. Более того, служба. А кривые там метались, как молнии в грозу. Моральный фактор.— А здесь, выходит, морального фактора нет?— Есть. Но он позитивен. Иными словами, объект верит в правильность того, что делает.— А сразу не могли так и сказать? — раздраженно спросил Егоров.— Вы бы мне не поверили.— Я и сейчас не верю. Так не бывает.— Бывает. В психологии не меньше тайн, чем, скажем, в истории.Профессор жестом прервал перепалку.— Что из этого следует? — спросил он. Оператор снова пожал плечами.— Вы не объяснили мне цели обследования. Но если вы хотели узнать, является ли он наемным убийцей, могу твердо ответить: нет. И в будущем на роль киллера не годится.Профессор откинулся на спинку кресла и некоторое время молчал, нахохлившись.Потом сказал:— Спасибо, доктор. Проводите его сюда. Минут через десять.Оператор собрал графики и молча вышел.— Вы уверены, что вам следует с ним встречаться? — поинтересовался Егоров.И вновь ответ последовал не сразу.— Я ни в чем не уверен. Поэтому, должен на него посмотреть.Егоров включил монитор:— Смотрите.На экране появилась комната с полиграфом и компьютерами. Возле окна, спиной к камере, сложив руки за спиной и слегка покачиваясь на носках кроссовок, стоял молодой человек в джинсовом костюме.— Хорошо держится. Спокойный парень, — заметил Профессор. — Даже не пытается заглянуть в бумаги на столе. Что было бы вполне естественно.— Он же просек телекамеру.— Как вы на него вышли?— Я представил отчет.— Повторите.— Через отдел кадров училища. Невольно подсказал бывший замполит, полковник Митюков. Он следит за успехами выпускников. Даже оборудовал стенд «Наша гордость». Довольно безобидный вид показухи. Этот парень сначала заинтересовал меня из-за слома карьеры. Это хорошо ложилось в нашу разработку. Но решающим фактором, конечно, стала его поездка в Японию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114