— перешел он на официальный тон.Я потрогал распухшую скулу. Тот еще будет фингал. Особая примета. Но это был свершившийся факт. А его, как известно, не может отменить даже Господь Бог.Поэтому я только рукой махнул:— Чего уж там. Дело житейское. На их месте так поступил бы каждый. Вот если бы еще «сейку» мою вернули, был бы полный порядок. Я к ней как-то привык.— Какую «сейку»? — не понял майор. А капитан понял. Он быстро вышел, минут через пять вернулся и молча протянул мне часы, сдрюченные с меня в азарте горячего дела шустрыми омоновцами города К.Тут и майор понял. И даже Антонюк.— Так-так, — проговорил он.— Примите наши извинения, — хмуро сказал майор.— Нет проблем, господин майор.— Ну и прекрасно. * * * Для Антонюка майор Кривошеев выделил оперативную «Волгу», а мой «пассат» уже подогнали к горотделу. Но перед тем как сесть в машину, Антонюк отвел меня в сторону.— Как я понял, условие вашего контракта — сохранить мою жизнь, а не отнять ее.— Вы только сейчас это поняли?— И вам обещали заплатить за это пятьдесят тысяч долларов?— Мне уже заплатили.— Кто?— Вероятно, те, кто заинтересован, чтобы вас не убили.— И чтобы я стал губернатором, — добавил Антонюк. — Не люблю таинственных доброжелателей. Лучше, конечно, чем таинственные враги. Но все-таки. Вероятно, после выборов мне предъявят счет. Потребуют каких-то услуг.— Если вы победите.— А вы сомневаетесь?— Семь процентов отрыва — не слишком много. Антонюк снисходительно усмехнулся:— У вас плохо с арифметикой. Не семь. Я получу голоса ЛДПР, а НДР голосов «Яблока» не получит. Они призовут своих избирателей голосовать «против всех».— Вы уверены?— Это их позиция. Сегодня они ее подтвердили на закрытом заседании.— Оно было, наверное, не очень закрытым, раз вы об этом знаете?— Неважно. Важен сам факт.— Лев Анатольевич, машина вас ждет, — деликатно поторопил капитан Смирнов.— А вот он умеет считать. Лучше, чем вы. И лучше, чем майор, — отметил Антонюк.— В процессе нашего вынужденного, так сказать, общения невольно выяснились некоторые подробности, не рассчитанные на широкую огласку. Вы понимаете, о чем я говорю?— Меня интересует только то, что связано с вашей безопасностью.— Вы мне определенно нравитесь, молодой человек. — Антонюк не без торжественности пожал мне руку. — Спасибо. Это был жестокий урок, но полезный. Я выполню все ваши предписания.— Сейчас я в этом не сомневаюсь.Капитан Смирнов проводил «Волгу» с будущим губернатором и помахал мне:— Счастливо, москвич. Ты вообще-то поаккуратней. Не ровен час. Ладно, все обошлось, и слава Богу.Я отъехал от горотдела и свернул к автовокзалу.Туман сгустился. Редкие машины плыли в нем многоглазыми световыми фантомами.Туман уравнивал «мерседесы» и «Жигули».Бестелесный свет.Огни на болоте. * * * «Обошлось».Твою мать.Это для тебя, капитан, обошлось. А для меня не обошлось. Потому что мужик, который прикуривал у торца дома и который сообщил оперативникам номер «пассата», был тот самый.Смуглый. С приплюснутым носом.В зале ожидания автовокзала было немноголюдно. Редкие пассажиры, опоздавшие на вечерние рейсы, дремали в жестких креслах. В камере хранения вообще не было ни одного человека.Я набрал шифр и открыл ячейку.В ячейке не было ничего.Совсем ничего.Пусто.Пусто, как… Как. Никак. Просто пусто, и все.Это означало, что кому-то очень недолго осталось жить.И я уже догадывался кому.Но это было не мое дело.Не касалось оно меня.Ни с какой стороны.Ну, разве что… Суки. Глава четвертая. Фигура умолчания I Юрий Комаров, сын убитого историка Комарова, был по природе своей человеком недоверчивым и осторожным. Смерть отца обострила в нем эти качества до высшего предела. Поэтому Пастухов с первых фраз телефонного разговора понял, что уговорить его встретиться можно только одним способом. И он воспользовался этим способом. Он сказал:— Я занимаюсь расследованием смерти вашего отца. Помочь в этом можете только вы.Если вы скажете «нет», я немедленно уезжаю, но в том, что смерть вашего отца останется нераскрытой, будете виноваты только вы. И никто другой.Это подействовало. Комаров-младший назначил встречу у себя на квартире, но просил при подходе к дому привлекать как можно меньше внимания. Пастухов пообещал, но обещания не выполнил. Оставив «пассат» за пару кварталов от дома, он прошелся по улице Строителей (их оказалось три: просто Строителей, Первая улица Строителей и Вторая улица Строителей), по пути спрашивая у встречных прохожих, как пройти к дому номер 17, где жил Комаров. Ему подробно объясняли, а напоследок обязательно спрашивали:— А вы к кому? К Комаровым, что ль?Время для визита Пастухов выбрал не раннее и не позднее — начало шестого вечера.Как раз в это время и был убит Комаров. Он отмечал довольно плотные сумерки, сгущенные наползавшим с Балтики туманом, тусклый и словно бы радужный свет уличных и домовых фонарей — свет, в котором идти-то было трудно, а уж про стрельбу и говорить нечего. Всеобщий интерес прохожих к нему, чужому человеку, разыскивающему дом Комаровых, сначала не вызвал у него никакого удивления, более того, вообще не задержал его внимания.Едва ли не в первый же день по приезде в город Егоров по настоятельной просьбе Пастухова принес ксерокопию уголовного дела, где были собраны все материалы по убийству Комарова, и теперь Пастухов словно бы сверял то, что он знает, с тем, что он видит. Все свидетели (а их набралось с десяток) в один голос твердили, что как раз в это примерно время они возвращались с автобусной остановки и никого постороннего на улице не видели. Следователь прокуратуры не придал особого значения этим показаниям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114