Так он подбадривал себя, стараясь отогнать дурные мысли. Умереть на поле боя, конечно, почетно. Это конец, достойный мужчины. Но одно дело погибнуть с мечом в руках, и совсем другое так, как эти жрецы! Но смерть под копытами Зверобога была слишком страшной, чтобы задерживаться на этой мысли.Он бросил прощальный взгляд на жмущихся позади боссонцев.– Не трусьте, парни! Выберемся! Не в таких переделках бывали!Но, судя по их отчаявшимся, побледневшим лицам, даже слова капитана не могли придать им бодрости.Конан махнул им рукой.И, подхватив ритуальное копье с золотым наконечником, оброненное во время панического бегства одним из храмовых стражей, устремился к чудовищу.Нумедидес тоже был там.Конан слышал на бегу, как взывает он голосом, в котором не было ничего человеческого:– Цернуннос! Цернуннос! Ты пришел, Цернуннос! Он не знал, чего хочет принц от лесного божества, как надеется одолеть его, но киммерийца это и не волновало. Он был весь сосредоточен на битве, где любой промах мог стать роковым, где все решала сила первого удара. Он словно сам обратился в копье, летящее к цели…И нанес удар.Золотой наконечник копья пронзил плоть, которую не могли пробить ни мечи, ни стрелы боссонцев, с той же легкостью, с какой входит в масло раскаленный нож Цернуннос с пронзительным воплем, точно вырвавшимся из глоток десяти тысяч оленей, обернулся к Конану. И тот с яростью ощутил, что копье его застряло в мясистой плоти.Он не мог выдернуть его!Киммериец рванул древко на себя, но в этот миг Бог-Олень дернулся, надвигаясь на нового противника, руки его с длинными когтями судорожно замолотили воздух у самого лица Конана – и тот отпрянул. В руках его осталось бесполезное древко без наконечника.Все происходило, точно во сне.Крики Нумедидеса за спиной Зверобога сливались с воем самого чудовища, точно боль их была едина. Огромная длань устремилась к киммерийцу, желая прихлопнуть его, словно муху. Он отскочил в сторону.Но споткнулся о камень, отлетевший от колонны. Потерял равновесие. Упал. И увидел над собой гигантское раздвоенное копыто, грозящее раздавить.Варвар едва успел откатиться в сторону. Копыто ударило в землю в том самом месте, где только что была его голова.А разъяренный демон не унимался. Любой ценой готов он был сокрушить того, кто причинил ему такую боль. Мельком северянин заметил, что из раны у Оленя на бедре сочится густая зеленая сукровица.Еще удар, и еще. С каждым разом уворачиваться становилось все труднее.Цернуннос нагнулся и ударил его рогами.Огромные острия прошли в каком-нибудь сенме от тела Конана. Со стороны казалось, будто на воина рухнул огромный белый куст. Ловко вывернувшись из-под чудовищного сплетения рогов, варвар отпрыгнул в сторону. Теперь он знал, что делать.Бросив взгляд налево, он заметил огромную деревянную дверь, что вела в центральный неф. Ее красно-коричневая поверхность была покрыта искусной резьбой в виде солнечных лучей.Конан сделал обманный жест, и пока Цернуннос поводил огромной головой, – ринулся к двери.Только бы успеть! Он встал, сжав в руках меч, словно приготовившись к бою.Зверобог захрапел, взрыл мрамор огромным копытом, и нанес стремительный удар рогами туда, где стоял варвар.В последний миг Конан метнулся в сторону. Огромные рога слегка задели его, распоров кожу, с хрустом вошли в мягкое дерево двери и крепко завязли в нем.Плененный Цернуннос заревел, стараясь разбить дверь в щепы ударами копыт.Всего несколько мгновений, сказал себе Конан. У тебя, приятель, есть всего несколько мгновений. И их становится все меньше.Еще одно золотое копье валялось неподалеку от чудовищных копыт. Надо изловчиться схватить его и не подставить себя под удар.Разгадав намерения своего врага, Цернуннос взмахнул огромными мускулистыми лапищами. Киммериец в отчаянии попытался выставить меч – но клинок разбился, едва коснувшись чудовища, и руки его до самых плеч пронзила острая боль.Теперь он был безоружен.Стиснув зубы, киммериец продолжал свой танец смерти. Трижды уходил он из-под удара, но каждый раз зазор между жизнью и смертью становился все уже. В последний раз рог Зверобога зацепил его в прыжке, и бедро, задетое острым копытом, вспухло мгновенно, и штанина набухла от проступившей крови.Конан попробовал ступить на раненую ногу, и едва удержался от крика.Боль сковала его движения. Теперь он погиб! Через мгновение Лесной Демон разнесет дверь, и тогда – конец!Внезапно истошный крик донесся до киммерийца сзади:– Конан! Держи!Он обернулся. Один из боссонцев, выступив из укрытия, швырял ему копье третьего стражника. Золотое копье.Цернуннос также заметил это. С трубным ревом он вывернул дверь из петель, что есть силы ударил ею по оставшейся колонне. Деревянная рама треснула посредине и грохнулась чудовищу под ноги. Но Бог-Олень ринулся вперед, намереваясь разделаться с противником, прежде чем смертоносное оружие окажется у него в руках. Превозмогая боль, киммериец увернулся от нового удара рогов Бога-Оленя – и одновременно, вытянув руку, поймал на лету брошенное ловкой рукой копье.В тот же миг он развернулся к Цернунносу. Голова того еще была опущена: демон опустился почти на четвереньки, когда бил противника рогами. Звериный лик его оказался совсем рядом.Превозмогая отвращение и боль в раненой ноге, киммериец со звериной грацией нырнул вниз, уклоняясь от торчащих рогов. Осознав опасность, демон пытался отпрянуть…Но золотой наконечник копья впился ему прямо в глаз.Лик Бога-Оленя исказился. Он поднял руки, стараясь выдернуть копье – но Конан, не выпуская древка из рук, налег сильнее, проталкивая оружие все глубже и глубже, пока не пронзил самый мозг чудовища.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166