Сегодня же с утра слух мой радовал лишь мирный храп благородных обитателей замка, – а стало быть, едва ли вам скоро представится случай блеснуть воинским искусством.Валерий чуть заметно нахмурился при этих словах, и Амальрик усмехнулся про себя. Он знал, что принцу не доставляет удовольствия, когда кто-то позволяет себе в столь легком тоне отзываться о его боевом прошлом, и полагал, что это может быть вызвано лишь дурными воспоминаниями, – однако некий злой демон толкал его поддразнить угрюмого собеседника. Пристальным взглядом окинув зал, где за последние несколько мгновений народу, казалось, прибавилось чуть ли не вдвое, он заметил с деланной небрежностью:– Его Величество что-то не торопится сегодня. Должно быть, королевский повар превзошел самого себя…На сей раз принц уже не скрывал неудовольствия, что вызвала в нем непочтительность барона. Тому даже показалось, что он собирается отойти прочь, оборвав разговор на полуслове, но вместо того Валерий лишь смерил собеседника тяжелым взглядом.– Я нахожу ваши переходы от любезности к дерзости весьма странными, барон, – произнес он холодно. – Кажется, вам не по душе порядки при Аквилонском дворе?В ответ Амальрик широко улыбнулся, дружелюбно, словно и не заметив вызова в голосе принца. Не так давно ему уже пришлось драться на поединке. Если это повторится, король Вилер может решить, что посланник всерьез замыслил лишить его самых преданных приближенных. И, кстати, это напомнило ему…– Скажите, принц, – он намеренно резко сменил тему разговора, уверенный, однако, что собеседник поймет намек. – Как поживает наш друг граф Пуантенский? Я что-то не видел его сегодня.Несколько мгновений Валерий молча смотрел на барона, не в силах решить, издевается ли тот или говорит серьезно, и как обычно, когда имел дело с немедийцем, не сумел удовлетворительно ответить себе на этот вопрос С ледяной вежливостью, пытаясь подавить нарастающее раздражение – ибо его не оставляло чувство, что собеседник его, даже в столь невинном разговоре, постоянно берет над ним верх, – он отозвался:– Насколько мне известно, граф чувствует себя хорошо – насколько это возможно при таких обстоятельствах. Однако, – добавил он чуть погодя, не удержавшись все же от укола, – меня удивляет, что вы решились причислить себя к его друзьям.– Почему же нет? – В рысьих глазах барона промелькнуло искреннее недоумение. – Уверяю вас, я не чувствую ничего, кроме симпатии и глубочайшего уважения к этому достойному человеку. Наш нелепый поединок был лишь недоразумением – и, должно быть, граф первым признает это, когда поправится!– Сомневаюсь!Это прозвучало излишне резко, однако Валерий ощутил вдруг, что не в силах больше вынести ровного, изысканно любезного тона немедийца, где в каждом слове он угадывал скрытую насмешку. И то, что он не мог разгадать ни смысла ее, ни адресата, лишь усиливало неловкость. Ему нестерпимо хотелось оборвать разговор. И останавливало лишь то, что тогда он будет чувствовать себя проигравшим, и уже окончательно. После безумия вчерашнего дня и сегодняшней ночи, это было больше, чем могло вынести его истерзанное самолюбие.На его счастье, посланник вдруг отвернулся, вперившись взором куда-то в другой конец зала. Проследив за направлением его взгляда, принц заметил своего кузена, необычно взволнованного. Он переходил от одной группки придворных к другой и что-то возбужденно им рассказывал, размахивая руками в бархатных перчатках. В своем атласном лиловом костюме, подвязанном бесчисленными разноцветными ленточками, Нумедидес походил на важного булькающего индюка, который переваливается по птичьему двору, распугивая глупых кур и гусынь.Огоньки масляных светильников отражались в глянцевитой поверхности его наряда, дробились и переливались, сплетаясь в замысловатые гирлянды. Казалось, что тучное тело наследника престола окружает многоцветное переливчатое сияние, а сладкий запах его духов был настолько силен, что Валерий, стоявший за пару десятков шагов, непроизвольно поморщился и демонстративно закрыл нос платком. Вскоре вокруг Нумедидеса собралась целая толпа.– Прошу простить меня, принц, – рассеянно заметил Амальрик, не сводя с вновь пришедшего настороженных глаз.Мгновенно он позабыл о собеседнике, и от этого Валерий лишь сильнее ощутил себя уязвленным.– Мне нужно перемолвиться парой слов с вашим кузеном.– Ну, разумеется, барон. Как же иначе… – Теперь уже Валерий ответил на самом изысканном лэйо, с ненавистью отмечая, однако, что Амальрик даже не заметил насмешки. И прибавил вполголоса, в спину удаляющемуся немедийцу, на самом грязном хауранском жаргоне, какой слышал лишь от наемников и шлюх в кабаках:– Убирайся ко всем демонам, грязный пес, и пусть адские кошки заживо сдерут твою поганую шкуру!Ему тут же сделалось неловко за свое мальчишество, хотя он и был уверен, что немедиец не мог понять его, но тот, похоже, и не расслышав его последних слов, удалился поспешно, небрежно раздвигая столпившихся вокруг придворных. Валерий, в одиночестве оставшийся стоять в нише у окна, всеми забытый и никому не нужный, вдруг поймал себя на мысли, что ненавидит все это пышное собрание, без малейшего исключения, настолько сильно, что если бы была возможность запереть их всех здесь и поджечь зал снаружи, он исполнил бы это не задумываясь.Во рту его был привкус желчи, и красные круги перед глазами. Вскоре ему удалось взять себя в руки, иначе неизвестно, что бы он мог натворить, дав волю ярости, – однако злость его не улеглась по-настоящему и продолжала тлеть, подобно углям на пепелище.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166