Мы все вздохнем свободнее.– Истинно так, Ваше Высочество.– И тогда же состоится расследование всех обстоятельств дела – ибо, скажу вам по секрету, дорогой Амальрик, свидетельства против моего кузена весьма и весьма серьезные. Мне удалось убедить короля начать разбирательство как можно скорее…На сей раз барон Торский ограничился лишь кивком, – впрочем, большего от него и не требовалось. С каждым мгновением отчаяние все сильнее охватывало его.До сегодняшнего вечера у него еще была иллюзия собственной власти, некоего контроля над ситуацией, но теперь, с каждым словом принца, она развеивалась, точно дым, оставляя его в недоуменном бессилии, с ощущением пустоты в руках и в сердце. Он утрачивал не только власть – но и просто понимание происходящего. Мир утекал сквозь пальцы, подобно песку, и Амальрик внезапно испугался, что утратит так все, до последней песчинки.Никогда прежде ему не доводилось чувствовать себя настолько беспомощным.Может быть, права была Марна, в отчаянии спросил он себя, кивая в ответ на слова принца, которых даже не слышал, – и нам с самого начала, как она и настаивала, следовало поставить на Валерия?Тогда он посчитал, что сумеет куда лучше оценить ситуацию и собственные возможности, нежели невежественная лесная колдунья, никогда не бывавшая при дворе, не знающая ни царящих там обычаев, ни нравов, однако теперь он ясно видел, как далеко завело его самомнение и гордыня.Могло ли статься, что Марна еще в те дни предвидела, насколько неуправляемыми могут оказаться силы, с которыми они столь безрассудно пытались играть? Но тогда это означает, что Амальрик сам погубил все, не прислушавшись к ее советам…Внезапная усталость нахлынула на него, и он с трудом нашел в себе силы вслушаться в то, что говорил ему Нумедидес. Оказалось, тот спрашивал его, каковы настроения в среде заговорщиков.Он отделался несколькими ничего не значащими фразами о полной готовности их сторонников к любым неожиданностям, однако теперь принц неожиданно – чего ранее за ним никогда не водилось, – пожелал вникнуть в детали. Его интересовало, сколько отрядов гвардейцев на его стороне, кто пользуется большим авторитетом в их среде, он сам или Валерий, могут ли они, в случае чего, встать на защиту принца Шамарского? Придворные, заметил про себя Амальрик, интересовали его куда меньше.И в этом также был новый Нумедидес.Они проговорили далеко заполночь.Когда Амальрик уходил, вымотанный и опустошенный, весь во власти дурных предчувствий и опасений, он на мгновение задержался за дверью. Несколько секунд, не более, пока никто не заметил его, – однако достаточно долго, чтобы слышать, как Нумедидес отдает приказ рабу, что пришел на его зов, перед самым уходом гостя:– На рассвете отправишься в таверну «У трех королей», найдешь капитана Вольного Отряда, киммерийца по имени Конан. Отдашь ему вот это… И скажешь, принц Нумедидес ждет его у себя. Скоро мне будет нужна его помощь.Аой. ВРЕМЯ МЕСТИ О, месьор! Как я рад, что могу наконец поговорить с вами!Амальрик Торский не ответил, мрачным взглядом окидывая расположившегося напротив Винсента, сына почившего барона Тиберия. В таверну, где немедийский посланник назначил ему встречу, юноша явился первым и, судя по опустевшей больше чем наполовину кружке медовухи, с толком провел время.Но щеках его уже играл предательский румянец, а жесты были слишком размашистыми и рваными.«Совсем не держит вина. Мальчишка…» – подумал барон с презрением.Однако, как бы ни относился он к сыну Тиберия, он не мог отказаться от разговора с ним.– Я тоже буду рад, – проворчал Амальрик ожидающему ответа юноше. И, отодвинув простой некрашенный табурет, сел рядом. – Особенно, если ты прекратишь орать на всю харчевню…Он незаметно огляделся по сторонам. Маловероятно, что здесь его кто-нибудь узнает, но осторожность никогда не бывает излишней. И она удвоилась с тех пор, как граф Троцеро стал свидетелем их сборища в храме. Его цепкий взгляд скользнул по грязной побелке стен, на которых были развешаны снопы засушенного огнецвета, дабы отвратить злых демонов, и прошелся по испитым помятым лицам посетителей.Нет, он не знал здесь никого!Таверна нарочно была выбрана им грязная и дешевая, где и народ собирался подобающий: небогатые горожане, менялы с соседнего рынка, крестьяне, славно поторговавшие свежим мясом и решившие теперь, пока их не видят сварливые жены, пропустить кружку-другую тарантийского винца, чтобы было о чем порассказать односельчанам.Дюжие служки в серых суконных фартуках по двое разносили простые деревянные носилки со множеством плошек, заполненных какой-то подозрительной похлебкой. Это была еда для тех, кто победнее и не может позволить себе заказать кусок жареного мяса и кружку доброго аквилонского эля. Любой мог протянуть руку и взять себе тарелку, но маленькие, заплывшие жиром глазки хозяина зорко следили за посетителями и не упускали ни единой мелочи, а толстые пальцы отмечали на грифельной доске, кто из гостей сколько выпил и сколько съел. На поясе у него висела небольшая авага – счетная дощечка, – и толстяк иногда щелкал ее костяшками и закатывал глаза. Губы его шевелились, подсчитывая барыши.Между длинных столов ходили оборванные музыканты с волынками. Порой кто-то из подвыпивших гостей бросал им мелкую монетку, и они, угодливо кланяясь и попробовав серебро на зуб – не фальшивое ли? – надували мех и начинали играть. Порой крестьяне, не утерпев, грузно вылезали из-за стола и пускались в пляс, топая своими ножищами в грубых деревянных шабо по усыпанному соломой полу.Было тесно и шумно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166