Подготовь ее для меня за эту неделю, и я щедро тебя вознагражу.— Мне не нужны деньги.— Неужели?! — изумился Дермотт. — Ты что, занялась благотворительностью?— Изабелла мне симпатична, и я не собираюсь зарабатывать на ее несчастье.— Молли, только подумай, сколько ты можешь выгадать…— Я прекрасно все понимаю, Дермотт. Может, ты хочешь, чтобы я выставила ее на аукцион?— Нет-нет!— Неужели не хочешь?— Не надо шутить со мной, Молли. Она моя. — Дермотт направился к двери. У порога, обернувшись, добавил: — Встретимся через неделю. Глава 6 Почти всю следующую неделю Дермотт проработал в поле бок о бок со своими арендаторами, причем задал такой бешеный темп, что земледельцы гадали: не тронулся ли граф рассудком во время лондонских кутежей? Ночью, несмотря на усталость, он все равно не мог заснуть и поэтому напивался до бесчувствия. Но даже в таком состоянии никак не мог изгнать из памяти образ светловолосой девушки с ясными, как летнее небо, глазами — ее прекрасное лицо напоминало Дермотту о прежних безоблачных днях.Спохватываясь, он говорил, себе, что все это — абсурд и нечего предаваться пустым мечтаниям, но тем не менее мир, который много лет был для него серым, казалось, вот-вот вновь заиграет яркими красками.За день до отъезда в Лондон Дермотт поехал к матери.Она жила отдельно, в расположенном на территории поместья небольшом помещичьем доме: воспоминания о днях, проведенных в главном особняке, были для нее слишком болезненными.Дермотт всегда навещал мать, приезжая из Лондона, но на сей раз он очень нуждался в ее обществе. Да, нуждался, хотя сам не знал почему.Он привез матери букет ее любимых махровых тюльпанов и редкого сорта грушу — подарок от садовника, прекрасно знавшего о ее пристрастии к этим фруктам.Войдя в дом, граф отослал слуг и осторожно вошел в гостиную.Мать сидела у камина. Подойдя к ней сзади, он поцеловал ее в щеку и, обняв, вручил подарки.Обернувшись, она просияла.— Я почувствовала запах твоего одеколона, мой дорогой, так что не стоило ко мне подкрадываться. Но все равно я обожаю сюрпризы. Хорошо, что ты сегодня приехал, — Положив цветы на колени, мать с улыбкой взглянула на прекрасную спелую грушу. — Этот Тиммс — просто чудо! Он всегда обо мне помнит.— И всегда заставляет передавать вам какой-нибудь новый сорт груши, — усевшись напротив матери, сказал Дермотт. — Кажется, он говорил, что вот эта — из Персии.— Разве мы там не были?— Вы опять думаете о своем отце.— Разве мы не были там с ним?Дед Дермотта умер еще до его рождения, а путешествовал он еще тогда, когда не родилась его дочь.— Он вам об этом рассказывал, и теперь вы вспоминаете его рассказы.— Ты уверен?— Ну, может, не совсем, — с улыбкой ответил сын. — Расскажите мне, что помните.— Я помню руины дворца Дария и помню базары с их прекрасными ароматами и яркими красками.В последние годы своего замужества мать Дермотта жила только прошлым — даже когда ее муж умер, она не смогла полностью оправиться от пережитых невзгод. В своем странном мире она, очевидно, чувствовала себя в безопасности.— Этот дворец, по-моему, считался одним из чудес света, — сказал Дермотт. — Наверное, он и сейчас выглядит весьма внушительно?— Особенно на рассвете. — Мать улыбнулась. — Больше всего мне нравилось смотреть на него на рассвете. У тебя ведь есть прекрасный конь по кличке Рассвет, не так ли? А как поживают твои серые?Она всегда понимала, что Дермотт — ее сын. В ее странной реальности он являлся единственной ниточкой, прочно связывающей ее с настоящей жизнью.— Серые набираются сил на пастбище, а Рассвет в прошлом месяце победил в Донкастере.— Ты выиграл крупную сумму?— Приличную. Достаточную для того, чтобы купить несколько новых бриллиантов, если пожелаете.— Ну что ты, зачем мне бриллианты?! У меня есть все, что мне нужно. Ты лучше купи бриллианты какой-нибудь молодой особе. Ты ведь еще не женат?Вернувшись в Англию, Дермотт рассказал матери о смерти своей жены и сына, но она ничего не знала об Индии, поэтому рассказ сына так и не отложился в ее памяти, в отличие от Персии, о которой она так много слышала в детстве.— Нет, я не женат, — ответил Дермотт.— Но ведь есть леди, которая для тебя кое-что значит? — В голосе матери зазвучали игривые нотки, а в голубых глазах появилось любопытство.— Возможно, — пробормотал граф, невольно удивляясь своим словам.— Тогда расскажи мне о ней. Привези ее сюда. Ты ведь знаешь, как я люблю тех, кого ты любишь.— Пожалуй, до этого еще не дошло, мама. Но она мне очень нравится.— Тогда она обязательно понравится и мне. Она ездит верхом?В молодости мать Дермотта была страстной любительницей верховой езды.— Не уверен. Она ведь из Сити.— Из Сити? О Боже! Тогда она наверняка очень богата.— Думаю, так оно и есть.— Впрочем, сейчас нам не нужны ее деньги, не правда ли, дорогой? Так что ты можешь любить ее просто так. Это будет прекрасно! Не то что все эти браки по расчету. — Мать внезапно погрустнела, глаза ее погасли.— У нее голубые глаза, как у вас, маман, — тотчас же заговорил Дермотт. — И прекрасные золотистые волосы — как у сказочной феи. В первый раз я даже принял ее за фею.Лицо матери сразу просветлело.— За сказочную фею? О, я обожаю сказки. Неужели она выглядит как королева Титания в пьесе «Сон в летнюю ночь»?— Гораздо лучше.Мать просияла:— Тогда тебе очень повезло, дорогой. Скорее привози ее ко мне.— Я должен сначала спросить, согласна ли она.— Да-да, конечно. Скажи ей, что у тебя лучшие скаковые лошади в Глостершире, и она обязательно приедет. Даже девушки из Сити любят лошадей. — Мать Дермотта была совершенно убеждена в том, что все на свете обожают лошадей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77