Он ринулся к ней с порога. Однако она отстранилась, подвела его к дивану, усадила перед низким мраморным столиком с уже разлитым в стаканы виски. Повлажневшие зеленые глаза в смятении встретились с его глазами, и она произнесла эти слова:— Неужели я его убила? Об этом было в газетах… Трахея перебита.Брент пригубил неразбавленное виски, но не решился сказать Дэйл правду:— Кто может точно знать? Была свалка. Оба матроса заявили, что удар нанесли они.— Да? — напряжение немного ослабло.— Да. Старшина Куросу, который сейчас стоит на посту у твоего номера. — Брент показал в сторону коридора. — И матрос Накаяма. Оба — мастера кендо. Куросу не раз выигрывал первенства «Йонаги».— Кендо — боевое искусство, как каратэ. Оно создано для убийства. Будь проклят день, когда я решила брать уроки!..— Дэйл, ты спасла мне жизнь, а может быть, кое-что еще более существенное.На лице ее появилась наконец слабая улыбка, она отхлебнула виски.— Я — тебе, а ты — мне… Это чудовище с древком своего плаката… — Зябко, точно от озноба, передернув плечами, она снова выпила, и под воздействием выдержанного скотча тугая пружина стала понемногу разжиматься. — У него явно имелись кое-какие планы насчет моей женской чести… — Она невесело усмехнулась. — Ты не знаешь, Брент, почему ненависть почти всегда имеет сексуальную окраску?— Как тебе сказать… Потому что мы больше смерти боимся потерять потенцию, а вы, женщины, — привлекательность. Угроза дергает ниточку страха, как нерв больного зуба.— Секс и насилие — всегда рядом?— Мужчины всегда убивают двух зайцев.— Все мужчины? — расширились глаза Дэйл.— Насильники-убийцы, — покачал головой Брент. — Нас с тобой вчера у проходной хотели подвергнуть насилию. Понимаешь? И тебя, и меня.— Да… Ты прав, Брент.— Ты ведь уже сталкивалась с чем-то подобным, Дэйл?— Сталкивалась. В Нью-Йорке. В парке. На меня напали с ножом… И, домогаясь, грозили вонзить… ну, в общем, сделать то, что страшит женщину больше всего на свете. — Дэйл налила ему и себе. — И вот после того случая я стала заниматься каратэ. Брент… так ты уверен, что пикетчика убил кто-то из матросов?Брент цедил сквозь зубы обжигающую янтарную влагу, не торопясь проглатывать ее и наслаждаясь смолистым вкусом выдержанного виски.— Полиция тоже в этом уверена и до такой степени, что собиралась арестовать Куросу.— Неужели? И что же?Брент рассмеялся, чувствуя во всем теле раскованную легкость:— Адмирал Фудзита убедил их этого не делать. Он бывает очень убедителен, когда надо.Дэйл подхватила его смех, тусклые глаза наконец ожили и заблестели, как прежде.— Значит, я могу выкинуть смерть этого негодяя из головы?— Можешь и должна. По всей видимости, он был из «Ренго Секигун». — И заметив, как она недоуменно изогнула бровь, пояснил: — Из «Японской Красной Армии». Банда левых террористов, безжалостных убийц женщин и детей.— А-а, знаю. У нас в конторе есть книжка о них.— Да? У нас тоже. Мы с тобой можем на паях открыть библиотеку. Ты ведь видела на совещании полковника Бернштейна? Ну так вот, он регулярно информирует нас о ближневосточных террористических группировках: эта самая «Ренго Секигун» обучает свои кадры в Ливии, Сирии и аденском лагере Вади-Хаддад. Там же тренируются головорезы из Фронта освобождения Палестины, Организации освобождения Палестины, Ирландской республиканской армии, баски из ЭТА, испанцы из ГРАПО, немцы из «Баадер-Майнхоф» Росс перечисляет организации, использующие в своей деятельности террористические методы.

и другие — всех не упомнишь.— Какое пышное соцветие подонков!— А токийская группа выделяется своей хладнокровной зверской жестокостью даже среди них. Это ее лидер, Хироми Мацунага, задумал и осуществил бойню в аэропорту Лод.— Я помню.— Тогда расстреляли из пулеметов и забросали гранатами ни в чем не повинных людей, большая часть которых возвращалась из паломничества на Святую Землю. Двадцать шесть человек погибло. Так что убить одного из этих негодяев — все равно что раздавить таракана, и винить тебе себя не в чем.Она с благодарностью в потеплевших, словно оттаявших глазах взглянула на него, придвинулась и взяла его за руку:— Какой ты милый мальчик, Брент.— «Мальчик»! Кажется, сейчас сейчас опять прозвучит романс «Сентябрь мой, увы, не за горами».Окончательно разделавшись с черными мыслями, она расхохоталась:— Что же плохого в слове «мальчик»?— Знаю-знаю, тебе просто не дает покоя моя голубиная чистота!Дэйл провела, чуть впиваясь ногтями, по его бицепсу:— Ты настоящий атлет…— Нет-нет, миссис Макинтайр, и не думайте! Только после венца! Невинность — лучшее приданое! Я бедный, но честный лейтенант флота и храню себя для первой брачной ночи! — продолжал он дурачиться.Дэйл хохотала без передышки, и он впился губами в открытый хохочущий рот, почувствовав скользкую змейку ее языка, а на груди — сводящее с ума упругое прикосновение ее грудей. Жадная тяга к ее телу с неистовой стремительностью лесного пожара охватила его, взбурлила кровь, пресекла дыхание. Рука его легла на ее грудь, пальцы заиграли вокруг обтянутого тугим шелком соска. Дэйл выгнулась, застонала, с силой обхватила его за шею и притянула к себе, отвечая на поцелуй.Однако вдруг ее ладони уперлись ему в грудь, отталкивая его, и она высвободилась:— Нет, Брент, — произнесла она, задыхаясь.— Почему? Что случилось?— Сама не знаю. Что-то не то мы делаем, — потрясла она головой, потом поправила растрепавшиеся волосы и взяла свой стакан.— Слишком быстро? Слишком скоро?Мизинцем она гоняла в стакане кубик льда.— Я вовсе не кисейная барышня, но… Брент, мы же с тобой видимся второй раз в жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108