— В «холодильник»?Она рассмеялась.— Вот именно. Адрес у тебя есть. Это недалеко от твоей мерзкой гостиницы. Знаешь, — сказала она, чуть понизив голос, словно бы для того, чтобы тон соответствовал зловещему смыслу слов, — ходят слухи, что твой друг Кеннет — тоже здесь.Брент почувствовал, как чаще забилось у него сердце, запульсировала жилка на шее:— Розенкранц? — Дэйл Макинтайр, похоже, знала все.— Да. Он вербует летчиков-наемников. Кроме того, Каддафи поручил ему встретиться без лишней огласки с иранскими и иракскими дипломатами.— Ты, пожалуйста, держи меня в курсе, Дэйл. У меня с этим человеком свои счеты.— Знаю. Хорошо. А про аятоллу ты не слышал? — Брент молчал. — Про Хомейни? Стало известно — опять же, это слухи, — будто бы он намерен прекратить войну с Ираком и примкнуть к джихаду против Израиля и «Йонаги».— Боже, сто миллионов фанатичных мусульман!..— Я думаю, этим и объясняется появление Розенкранца в Нью-Йорке: он будет встречаться с представителями Садата и Хомейни в ООН.— Чушь какая-то.— Нет, это не чушь: разве ты не знаешь арабов? Они ни за что не поедут на переговоры в столицу враждебного государства. И персы — тоже. А если устроить встречу здесь или где-нибудь в Женеве, можно сохранить лицо.— Да нет, я говорю «чушь» потому, что Розенкранц — летчик, истребитель, убийца… Из него дипломат — как из меня балерина.— Ты его недооцениваешь, Брент. Он принял ислам и стал чуть ли не первым человеком у Каддафи. На нем замыкается вся истребительная авиация. Каддафи доверяет ему больше, чем своим генералам.Брент в сердцах стукнул кулаком по аппарату так, что тот звякнул.— Эй! Алло! Ты здесь?— Да! Я здесь и я очень хочу тебя видеть.— В пятницу вечером, Брент.— Если не будет складываться, я позвоню.— Сделай так, чтобы сложилось.— Сделаю. Постараюсь. — Брент видел, что к нему уже приближаются Уильямс и Бернштейн. — Мне пора идти.— Я соскучилась, Брент. Я все время о тебе думаю.— А я — о тебе.— В пятницу.— В пятницу, даже если мне придется удрать с лодки. К черту войну, и ООН — туда же.Они одновременно и неохотно повесили трубки.
Отель «Оукмонт», судя по всему, был построен на рубеже веков и тогда же забыт: казалось, в него с тех самых пор не ступала нога маляра, плотника, паркетчика и — как Брент убедился чуть позже — водопроводчика. Семнадцатиэтажное здание было сложено из необожженного кирпича и так просело, что засохшая полоска раствора между рядами кладки представляла собой волнообразную линию, будто Нью-Йорк стоит в сейсмоопасной зоне.— О Господи! — сказал Брент, входя в обшарпанный холл. — Какая седая старина! Не удивлюсь, когда выяснится, что здесь останавливался Джордж Вашингтон.— Вэлли-Форж показался бы дворцом рядом с этим, — фыркнул Уильямс.Они прошли мимо нескольких ветхих и колченогих кожаных диванов, два из которых были заняты крепко спавшими личностями весьма подозрительного вида. К вытянутой ноге одной личности была привязана тележка из супермаркета, наполненная разнообразным старым хламом.— У нас такого нет, — сказал потрясенный Бернштейн.— Неустанно твердим самим себе и всему миру: «Мы — богатейшая страна», а таких бродяг — тысячи в одном Нью-Йорке, — с горечью сказал Уильямс, направляясь к стойке портье. — Никакой сегрегации, — саркастически добавил он, заметив, что один из спящих оборванцев — негр.Стали искать ночного портье, и Брент наконец обнаружил его за допотопным коммутатором — он рассматривал замусоленный номер иллюстрированного журнала и потягивал вино. Бутылка дешевого бургундского стояла перед ним на столе. Уильямс хлопнул ладонью по стойке, и портье — плешивый и истощенный старик, заменивший, похоже, все нужные организму питательные вещества одной винной глюкозой, — поднял голову, вскочил и с заискивающей улыбкой поспешил на зов. У него было нездорово бледное, словно измятое, лицо в морщинах, воспаленные белки глаз в кровяных прожилках, сутулая спина.— Добрый вечер, джентльмены, — дохнув густым винным перегаром, сипло произнес он с неожиданно интеллигентной интонацией. — Вы решили почтить наш отель своим вниманием?— Да. Решили почтить. У нас заказаны три номера на фамилию «Аллен».Портье принялся водить пальцем по строчкам регистрационной книги:— Вот, нашел! Для мистера Марка Аллена… Вот… «Профайл Боут Уоркс» забронировало два номера.— Три, — сказал Уильямс.Старик испуганно поглядел на него:— Заказаны один двухместный номер и один одноместный рядом, — голос его дрожал. — Простите, сэр. Больше свободных мест у нас нет. Еще раз простите. Мне очень, очень жаль, что вышло такое недоразумение.Уильямс взглянул на Брента:— Что ж, делать нечего: полковник, как старший по званию, займет одиночный, а тебе уж придется терпеть мое общество. Согласен?Бернштейн и Брент кивнули, подхватили свои ранцы и следом за Уильямсом направились к лифту, выглядевшему точь-в-точь как клетка для канарейки футов шести ростом.— «Свободных мест нет», — передразнил израильтянин.— Можно подумать, весь бомонд сюда слетелся, — поддержал его Брент.— Почище «Хилтона», — сказал Уильямс, открывая стальную решетчатую дверь.Все молча вошли в лифт.
В просторном номере с двумя большими окнами стояли две застеленные кровати и прикроватный столик красного дерева с массивной лампой под гигантским абажуром, похожим на дамскую шляпу, модную в весенний сезон 1909 года. Выключатели были круглые и не нажимались, а поворачивались. Широкие шашки дубового паркета посередине комнаты были закрыты истертым ковров. В большой ванной комнате стояли умывальник с двумя облупленными кранами и ванна викторианской эпохи — исполинских размеров и на четырех чугунных ногах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108