Так?— Так. За исключением средств связи — они могут быть самыми наисовременными. Это сообщение пришло из Женевы час назад.Брент хлопнул по столу ладонью:— Ну ясно! Это его работа! Это расстарался адмирал Аллен. — Он сделал большой глоток, но тут под воздействием пришедшей в голову мысли настроение его изменилось: — Постой… «Блэкфин» стоит на Гудзоне в нью-йоркской гавани, да? А ты живешь в Нью-Йорке?— Глупо было бы отрицать такой очевидный факт, — рассмеялась она.— И завтра ты летишь домой?Она кивнула:— У меня дела в нашей нью-йоркской конторе.— И я смогу тебя увидеть? — Он поднял руки ладонями вверх каким-то молящим движением. — Если меня и вправду пошлют туда?— Увидишь, если захочешь, — Дэйл достала из сумочки чековую книжку и оторвала корешок. — Здесь мой адрес и телефон. Я живу на Нижнем Манхэттене в «холодильнике»…— Где-где?— Не думай, пожалуйста, что так у нас называют бордель, — рассмеялась она журчащим, словно горный ручей по камням, смехом. — Лет девяносто назад там была мясохладобойня. Дом огромный и мне нравится.— И мы там будем совсем одни?.. Ты и я? Вдвоем? — его рука снова легла на ее колено.— Да, мы будем там одни.Рука поползла выше. Дэйл не противилась, чувствуя, что тонет в жарких синих глубинах его глаз.— Pardon, monsieur et madame… Кухня скоро закроется, — сказал Марсель, словно соткавшийся из воздуха у столика.— Надо заказать что-нибудь, — сказала Дэйл.— А где оркестр? — раздраженно воскликнул Брент. — Я желаю танцевать!— Оркестр, мсье, играет только в субботу и воскресенье.— Ну хорошо, — Брент отхлебнул виски и взглянул на официанта. — Чем вы нас порадуете, Марсель?Тот придвинулся ближе, держа наготове блокнот и карандашик:— Сегодня у нас дивные «эскарго а ля Бургиньон», — сложив пальцы щепотью, он поднес их к пухлым губам, причмокнул и сделал в воздухе жест, означавший высшую степень совершенства.— Что? Улитки? Нет, спасибо.Тучка разочарования омрачила чистое чело официанта, но он быстро справился с собой:— Цыплята?— Вот! Это другое дело! — Брент вопросительно взглянул на Дэйл, и она кивнула.Марсель, мечтательно уставившись поверх лейтенантовой головы в неведомую даль, выразительным шепотом произнес:— Наш шеф приготовит для вас нечто исключительное — «сюпрем де-воляй Россини»…— Куриные грудки с паштетом, — пояснила Дэйл.— Да, мадам! Вы совершенно правы! Pate de foi gras — паштет из куриной печенки, — сказал Марсель замирающим голосом человека, собирающегося сию минуту предаться любви. — Снятые с костей куриные грудки с постной ветчиной, петрушкой и мясом в соусе «мадера»… — Он взглянул на лейтенанта и придвинулся еще ближе. — Возьму на себя смелость рекомендовать «суп альбигуаз», салат из помидоров… — Лицо его порозовело, дыхание пресеклось, и он прочистил горло деликатным покашливанием.— Отлично. Отлично. Действуйте, Марсель. Всецело полагаюсь на вас.Официант выпрямился:— Вино, мсье? Poulet exige du vin blanc. курица требует белого вина (фр.)

— Какое у вас самое лучшее из белых?— Разумеется, «пуи-фюиссэ»!— Раз… «разумеется» — тащите, — нетерпеливо сказал Брент.Плюбо с застывшим на лице восторженным выражением быстро засеменил в сторону дверей, ведущих на кухню.— Да, он знает толк в кулинарии и любит ее, — заметила Дэйл.— «Любит» — не то слово. Я боялся, что еще минута — и он достигнет оргазма.— Боже мой, Брент, что вы такое говорите! — в притворном стародевьем ужасе вскричала Дэйл. — Гадкий!Вскоре Марсель подал суп, а второй официант разлил по бокалам «пуи».— За мясохладобойню на Манхэттене! — провозгласил Брент.Дэйл чокнулась с ним и выпила. За салатом нежнейшего вкуса последовали закуски и новая бутылка вина. Они ели и пили, хмелея от вина и друг от друга, пока Марсель со своим помощником постоянно вился вокруг, принося новые и новые блюда и следя, чтобы бокалы ни на миг не оставались пустыми.Дэйл, маленькими глотками отпивая вино, водя пальцами по ножке бокала, поймала себя на том, что не сводит глаз с Брента — с его прямого носа, квадратного подбородка, мощной шеи. Широченные плечи распирали тонкое синее сукно флотской тужурки, а дотрагиваясь до его руки, женщина ощущала рельеф стальных мышц. Близость этого могучего тела, созданного, казалось, резцом античного скульптора, волновала ее, и жаркие волны подхлестнутого алкоголем желания одна за другой накатывали на нее, одновременно будоража и мучая.Они отказались от десерта и, когда официант исчез, сели неподвижно, глядя друг на друга. Дэйл вновь почувствовала, как его рука медленно крадется под юбку.— Брент, перестань…От вина и от вожделения лицо его рдело, как закатное небо.— Мы же тут почти одни, — сказал он.Пока они обедали, появились еще две пары, тоже выбравшие укромные и слабо освещенные уголки зала. Марсель и его помощник скрылись на кухне, и Дэйл от всей души мечтала, чтобы они оставались там подольше. Фигура старшины Куросу терялась в полумгле.Жадные горячие пальцы уже перебрались за край чулок и задвигались по голому телу. «Перестань…» — повторила Дэйл, пытаясь удержать его, но руки ее ослабели и не в силах были справиться с его рукой, которая древним как мир кругообразным движением ползла к сокровенным глубинам ее пульсирующей плоти.— Когда-нибудь… когда-нибудь я увижу все это… — раздался у самого ее уха хрипловатый шепот.Жар, от которого, казалось, плавятся кости, распространялся по ее телу — Брент нащупал резинку трусиков и, резко оттянув ее, проник внутрь. Дэйл откинулась к стене. Сердце ее колотилось так, словно там, под левой грудью, сидел ополоумевший барабанщик, кровь зашумела в ушах и прихлынула к щекам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108