Они забыли историю, оттого и совершают ошибку. Вера учит быть гуманными, и в этом наша слабость. «Подставь другую щеку», — проповедуют раввины. А у меня после сорок пятого щек не осталось. Вот вы сказали, арабы имеют химическое оружие. Неужели вы думаете, они бы его не применили, если б не боялись наших бомб?
Риторический вопрос повис в воздухе.
— Гнусь надо истреблять. Это единственный выход, — заключил израильтянин.
— Довольно дискуссий. — Фудзита хлопнул по столу ладонью. — Запомните, мадам, пораженчество неприемлемо для самурая. Высший позор — быть взятым в плен. Мы оказываем честь нашим врагам, убивая их в бою.
— Велика честь!
Черные глаза полыхнули гневом; старик едва сдержался.
— Несмотря на все резоны и на мировое общественное мнение, полную ответственность за моих людей несу я. Пусть мир знает: я приказываю им убивать врага по мере возможности. Моих людей, смытых за борт, выпрыгнувших с парашютами, тоже расстреливают. Они будут пользоваться такой же прерогативой.
— Хочу напомнить, что за убийство беззащитных людей по приговору Нюрнбергского процесса удостоились виселицы и те, кто отдавали приказы, и те, кто их выполняли, — не унималась женщина.
Фудзита нацелил в нее палец, как ствол.
— Меня не интересует ваш Нюрнбергский процесс, равно как и Трибунал для Дальнего Востока. Я занят ведением определенной войны и уничтожением конкретных врагов.
— Значит, вы ведете тотальную войну?
— Вы разве не знали?
— Не знала. И весь мир не знает. — Она метнула взгляд в сторону Бернштейна. — Даже большинство израильтян.
— По-вашему, бывает другая война?
— Существует такое понятие, как человечность.
Фудзита невесело рассмеялся.
— Неужели? Где — покажите! Я за «сто лет с этим понятием не сталкивался.
— Когда мое задание будет выполнено, я подам рапорт о переводе.
— Как угодно, мадам. — Фудзита сгорбил плечи, глаза его превратились в щелочки. — Но если женщины добиваются равноправия, они должны быть готовы драться и умирать наравне с мужчинами.
— Я готова, иначе бы здесь не служила. Но я никогда не буду готова убивать.
— Значит, вам не место там, где вы служите, бесстрастно заметил Фудзита. — Война — мужское дело.
— Вы это уже говорили, адмирал. И теперь я убедилась, что вы правы. — Она встала.
Фудзита поднял руку.
— Я вас не отпускал.
Она смотрела на него сверху вниз холодными, вполне соответствующими тону глазами.
— Прошу разрешения удалиться.
— Вы прибыли сюда одна?
— Одна.
— И остановились, как всегда, в «Империале»? Кажется, ЦРУ именно там бронирует номера.
— Да.
— Ездить без охраны опасно, и вы это знаете. — Он взглянул на Брента. — Возьмите двух охранников, штабную машину и проводите мисс Макинтайр до двери номера.
— Я возьму такси. Я в состоянии сама о себе позаботиться. — Она похлопала по чемоданчику (Брент знал, что она всегда носит с собой «Беретту»), потом испепелила молодого лейтенанта взглядом. — Он мне не нужен.
Надо быть дураком, чтоб не понять: она имеет в виду вовсе не сопровождение.
— Это приказ. — Фудзита повернулся к Файту и Уильямсу. — Вы оба немедленно отправитесь в лазарет. Писарь Накамура вас проводит. Потом я потребую от главного санитара Хорикоси рапорт о состоянии вашего здоровья. — Адмирал медленно поднялся с кресла. — Совещание закрыто.
7
Брент и Дэйл спустились по забортному трапу, в ледяном молчании прошли мимо бетонных ограждений, воздвигнутых после провокационной вылазки Кэтрин Судзуки. Направляясь к воротам мимо огромных складов и мастерских, увидели по меньшей мере дюжину обложенных мешками пулеметов. Слухи об уничтожении подводной лодкой «Блэкфин» авианосца «Гефара» и эсминца «Тубару» распространились, как лесной пожар. Хотя официальных сообщений еще не было, каждый встречный приветствовал и поздравлял Брента:
— С возвращением, лейтенант!
— Банзай «Блэкфин»!
— Добрая была охота, мистер Росс!
— Здорово вы их разделали!
Слова были предназначены ему, а взгляды тянулись за плавно покачивающимися бедрами и стройными ногами Дэйл Макинтайр.
— Здорово вы их разделали! — передразнила она.
— Тебе не понять, — устало отозвался Брент.
— Где уж нам! Зато я другое понимаю. Фудзита нарочно послал тебя со мной.
— Ты против?
— Он уже не первый раз проделывает этот трюк. В прошлом году тоже приказал тебе проводить меня «до двери номера».
— По-моему, в прошлом году у тебя не было возражений, — через силу улыбнулся Брент.
— Заботится о тебе, не так ли? Ну еще бы, мальчик полгода в походе — истомился небось по бабе! Отчего же опять не воспользоваться услугами старой шлюхи?
Обида и гнев точно хлыстом обожгли Брента, коснулись оголенных нервов. Глаза сверкнули, как стальные штыки; краска медленно сползла с лица. Он грубо развернул ее к себе, чувствуя, как сотни взглядов со всех сторон впиваются в них.
— Врезать бы тебе пару раз для ума!
— За чем же дело стало? В постели ты не больно со мной церемонился. Ну давай, сукин сын, разделай меня, как всех остальных! Одной жизнью больше, одной меньше — кто их считает!
Брент схватил ее за плечи и сильно встряхнул.
— Господи, ты что, уже забыла, как они хотели убить нас вон там?! — Он махнул рукой в сторону автостоянки за воротами, где они вдвоем сражались против красной банды. — А французский ресторан, где моторист Ацума Куросу отдал жизнь, спасая тебя от арабских собак?..
— Я все помню. Но тогда была честная схватка.
— Честная?! На нас напали из засады!
— Да уж, они не протягивали к тебе из воды руки за помощью.
Он повел глазами по сторонам. Пулеметчики и охранники у ворот открыто пялятся на них.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96