Потом в раздумье зашагал по кабинету.
«Да,— думал он,— совершить революцию, установить Советскую власть — это еще полдела. Главное — строить новую жизнь. Увы, не все это понимают, думают — эмира убрали, значит, все в порядке, и успокоились, а некоторые даже мешают... А сколько дел! Просвещение, законы, вода, земля, торговля... А тут еще борьба с врагами республики, при-тпившимися сторонниками эмира! Надо поговорить с Куйбышевым сегодня о всех этих делах. Пора положить конец разногласиям внутри руководства, групповщине...»
В кабинет, постучавшись, вошел высокий, худой человек средних лет, одетый в белый холщовый халат, а поверх его еще в другой — из каждуманской алачи. На голове его красовалась пестрая ковровая тюбетейка. Окладистая борода придавала ему солидный вид.
Почтительно пожал он двумя руками руку Ходжаева.
— Как здоровье, храни вас бог? Ходжаев пригласил его сесть.
— Слушаю вас.
— Имя мое Наби, я — ткач. Тку, что закажут,— и адрас, и бархат, и алачу... Да вот ваши люди работать не дают... не дают, да и только. Появилось новое учреждение — финансовое... каждый день оттуда являются, новый налог назначают... Мы и при эмире света божьего не видели, а теперь — свобода и — то же самое... Э, да что говорить, сами понимаете...
Ходжаев слушал внимательно и, подумав, ответил:
— Мастер Наби, и вы должны понять, что нет государства без налогов...
— Верно говорите, но надо по справедливости.
— А вас что, неправильно обложили?..
— Сам не знаю... Работаю я немного, мне лишь бы семью прокормить. Вот, я принес заявление...
Мастер подал Ходжаеву бумагу, и тот внимательно ее прочитал.
— Хорошо, дам записку в финансовый отдел. Вы ее отнесите, они ознакомятся с вашей работой и уменьшат налог. Но это не решает дела...
— Почему?
— Видите ли, даже если совсем снимут с вас налог, вы не сведете концы с концами, доходы не покроют расходов. Подорожали материалы — краски, шелк, хлопок... Да и не найти их. Пока вы работаете с тем, что запасли раньше, но надолго ли этого хватит вам?
Наби изумился:
—- Вы просто провидец, господин, словно в моем доме побывали! Но как же быть?
— А вот как: Советская власть намерена помогать кустарям и ремесленникам, но не отдельным лицам, а артелям.
— А что это — артель?
— Это вроде большой семьи, содружества... Пусть несколько ткачей или красильщиков объединятся, делают сообща свою работу, правительство будет помогать в получении материалов, скупать вашу продукцию или лавки для вас откроет... Так и вы сможете спокойно работать, и народ получит необходимые ему вещи. Согласны?
Мастер Наби, улыбаясь, степенно ответил:
— Если все так и будет, то артель — это хорошо. Мне нравится, но как другие посмотрят?
— Думаю, что и другие согласятся. Найдите сами несколько человек и растолкуйте им...
— Мне? Найти?
— Да, вам! Вы поняли, в чем суть, вот вы им и разъясните... Если добьетесь согласия, организуем артель. Выберете председателя, получите товар, и работа закипит. Вам дадут и новое светлое помещение, там установите ткацкие станки... И работать будете не до седьмого пота, а в определенные часы.
Наби впитывал каждое слово.
Да, это дело! Поговорю с ткачами... А сейчас отправлюсь-ка я н финансовый отдел.
Непременно сходите, там все сделают!
— Дай вам бог здоровья...
Как только Наби вышел, появился секретарь, доложивший о приходе Хайдаркула.
— Зовите! И больше никого сюда не впускайте.
— Хорошо.
Ходжаев хорошо разбирался в людях и сразу поверил Хайдаркулу. Он видел в нем человека, всем своим существом служащего делу народа, отдающего ему все свои силы и немалый жизненный опыт. Он находил в нем единомышленника по важнейшим вопросам. Поэтому часто советовался с ним. В последнее время Ходжаева очень беспокоило самоуправство Асада Махсума, сейчас этот человек перешел все границы. Вопрос о нем не сегодня завтра будет стоять в ЦК, примут, конечно, меры для его обуздания, но нужно к этому подготовиться. Вот Ходжаев и вызвал Хайдаркула посоветоваться.
— Пожалуйте, товарищ Хайдаркул,— радостно встретил он его.— Как здоровье, работа?.. Садитесь вот сюда! — пригласил Ходжаев и сам сел рядом на диван, стоявший в простенке между окнами.
На маленький столик перед диваном секретарь поставил чайник со свежезаваренным чаем и поднос со сластями.
Так, сидя за чаем, они непринужденно беседовали.
— Простите, что я вас потревожил, оторвал от дел, но откладывать больше нельзя было,— начал Ходжаев,— положение с каждым днем становится все сложнее. Контрреволюция усиливается, враги активно выступают... Ездить из тумена в тумен все опаснее, труд наших дехкан под угрозой...
— Да, да...
— Мы организовали комиссию по борьбе с басмачами, действующими в окрестностях Бухары, надеялись на ее помощь, на то, что она примет меры для их уничтожения...
Надежда эта не оправдалась.
— Наоборот, Асад Махсум действует против нас.
— Вот именно! Мне говорили, что он похитил вашу племянницу. Это правда?
— Да! Даже женился уже на ней. А сегодня я узнал о новой его проделке: арестовал моего молодого друга Асо, работника.
— Что же это такое?! Почему спускаете ему, не ставите вопрос о Махсуме на бюро ЦК, ЦИК?
— Думал, скажут - личные счеты... Надеялся, что ЧК сама разберется...
Ходжаев махнул рукой:
— ЧК! Там прежде всего нужно порядок навести, а потом на нее рассчитывать.
— А нельзя ли обсудить деятельность Асада в Совете назиров, снять его и достойно наказать?
— Нужно об этом подумать,— неопределенно сказал Ходжаев и замолчал.
Он и сам хорошо не представлял себе, что надо делать. Были у Асада сильные покровители и среди членов правительства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123