Сам Хайдаркул промолчал, он сидел растерянный, подавленный. Зато Асад Махсум торжествовал. Его глаза сверкали от радости, и огоньки, пробегавшие в них, сулили недоброе...
Исполнительный комитет заседал допоздна. Как только вышли из Арка, Хайдаркул, попрощавшись с товарищами, пошел домой один. Ему предстояло пройти кварталы Куш-медресе, Мирдустим и Хиёбон. Похолодало. Небо закрывали облака, вид города наводил тоску. Людей на улице было мало, хотя вечер еще не наступил.
Через мост Равгангарон по направлению к Куш-медресе проходила одна из самых главных улиц города; сейчас она пребывала в запустении, никто ее не подметал, не поливал. Впрочем, и воды в Шахруде не было. Вот и Шахруд! Хайдаркул вспомнил, как некогда, спасаясь от людей мир-шаба, он шел по руслу реки до самого хауза Арбоб... Каких только трудностей и лишений он не испытал!.. Служба в медресе... Сумасшедший дом Ходжа-Убон... Сам притворялся сумасшедшим... Арест, ссылка, Сибирь... И борьба, борьба, научившая многому... Наконец революция! Кто вершил ее и кто стал у власти?! Мирзо Муиддин, Усманходжа, Асад Мах-сум, Низамиддин, Ходжа Хасанбек... Один печется о своих миллионах, другой стремится к высоким чинам, третий ведет разгульную жизнь... А Асад Махсум улещивает: «Милый мой, душа моя», превратил их всех в ослов и ездит верхом. Кто скажет, какую беду принесет он завтра народу? Они знают это и все же оставили его на таком ответственном посту. Досадно, что не было сегодня Файзуллы Ходжаева! Сторонники Аса да составляли большинство. Эти люди могли бесчинствовать, возвести на Хайдаркула любую напраслину, исключить из состава исполкома... Более того, могли даже арестовать. В общем, куда ни кинь, всюду клин.
На улице Куш-медресе с Хайдаркулом поздоровался какой-то человек и милицейской форме, с револьвером за поясом. Чем-то знакомо было его лицо, но Хайдаркул, лишь пройдя порядочное расстояние, вспомнил, что нидел его в миршабхане. Итак, этот человек миршаба стал теперь милиционером, получил в руки оружие. Скажите ему наперекор хоть слово, он пригрозит вам револьвером, отведет в милицию, посадит вместе с ворами-карманниками!
Дойдя до квартала Мирдустим, Хайдаркул невольно повернул к дому Оймулло. Ему захотелось повидать Асо и Фйрузу, отвести с ними душу, прежде чем идти в свое одинокое жилье.
Асо и Фируза только что пришли с работы и готовили на балахане обед. Фируза резала мясо, Асо колол дрова^для печки. Хайдаркулу они очень обрадовались.
Я все думала, что мне готовить,— весело сказала Фируза,— с вашим приходом стало ясно.
Ну, только немного шахского блюда,— улыбнулся Хайдаркул.
Добро пожаловать, желанный гость,— сказал Асо, неся в руках охапку дров.— Садитесь, пожалуйста. Я затоплю печь, а Фируза-джан сделает плов.
Не попрекайте за беспорядок в нашем убогом жилище,— скала Фируза. — Руки не доходят до уборки... Рано утром спешим на работу, возвращаемся поздно вечером...
Понятно, ответил Хайдаркул.
— Самовар, наверное, уже закипел, заварите чай,— попросила Фируза Асо.
Когда он принес чай, Хайдаркул ловко резал морковь тонкими стружками, а Фируза чистила рис.
— Вот так-то, друзья,— задумчиво сказал Хайдаркул, беря из рук Асо пиалу,— не зря говорят, что принесший воду унижен, а разбивший кувшин возвышен...
— Как прошло заседание? — спросила Фируза.
— Что ж... неплохо... м-да.
И Хайдаркул коротко рассказал, что там было.
— Интересно, как бы отнеслись к этому Куйбышев и Файзулла Ходжаев,— заметил Асо.
— Думаю, что огорчились бы...
— Разве не в их власти употребить военную силу, прекратить бесчинства Асада Махсума, арестовать его, наконец?!
— Куйбышев никогда на это не пойдет,— веско сказал Хайдаркул.— Он не вмешивается во внутренние дела Бухарской республики. Вот если бы бухарское правительство просило о помощи, то...
— Ну и просите! — воскликнул Асо.— Вы ведь и есть правительство.
— В конце концов придется...
— Беда с этим Асадом Махсумом!..
— Мало сказать беда,— вставила Фируза.— Он колдун! Видели бы вы, как он околдовал Ойшу и ее мать .. Вот он и членов исполкома заставляет плясать под свою дудку.
Асо рассмеялся.
— А и правда, я еще не все знаю об Ойше и Раджаб-биби. Так ты говоришь, что Ойша забыла Карима? Своего любимого? — спросил Хайдаркул.
— Она помолилась за упокой его души! — многозначительно ответила Фируза.— Асад ее уверил, что Карим умер. Узнав, что он жив, она едва не потеряла сознание, ночами, наверное, не спит...
— Изменница!
— Не судите так строго! У нее было безвыходное положение. Ойше трудно приходится...
Хайдаркул махнул рукой.
— Ладно, пусть будет так, ей же хуже, Махсум никого, кроме себя, не любит.
— Ойшу он любит! — уверенно сказала Фируза.— Я убедилась в этом. Хайдаркул перевел разговор на другое:
— Карим поправляется. Я получил от него письмо.
— Где он?
— В Самарканде, в больнице... Весной вернется.
— Лишь бы выздоровел,— сказала Фируза и встала, чтобы пойти за пловом.
— Карим, вернувшись, сам разделается со своим врагом,— сказал Асо.
— Если до тех пор Асад Махсум жив будет,— сказал Хайдаркул.
— А кто его тронет,— вставила Фируза.— Такого никакая беда не коснется...
— Правильно говоришь,— поддержал ее Хайдаркул,— плохого никакая беда не коснется... Я устал, друзья мои. Подам в отставку, уйду. Поработал, не довольно ли?
— Хорошо, но раньше я плов принесу, а потом уже подадите в отставку,— улыбнулась Фируза.
Она вышла во двор. Наступил вечер, во мраке светились лишь угольки очага. Прежде чем снять крышку с казана, где варился плов, Фируза протерла блюдо, поставила поближе к очагу, чтобы согрелось, вымыла шумовку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123