Мы от вас ничего не скрыли.
Пусть придет и помирится с нами.
— Хорошо, хорошо, все скажу, ничего не скрою. А жизнь сама все сгладит и выпрямит.
— Что же вы ничего не едите? — забеспокоилась Ойша.— Прошу вас, угощайтесь...
...А в мехманхане у Махсума в это время шло очень важное секретное совещание с военачальниками. Найму и Сайду Пахлавану было поручено следить за тем, чтобы ни одна живая душа не проникла в мехманхану.
Асад Махсум делился с приближенными своими ближайшими планами и намерениями.
— Друзья и братья мои, я верю в вашу храбрость и самоотверженную преданность нашему делу. Мы могли бы жить легко и беспечно, но перед нами стоят великие цели, а большие дела требуют и больших усилий, огромных усилий! Необходимо добиться того, чтобы наша ныне скромная комиссия стала главенствующей опорой Советской власти в Бухаре. Мы должны решать все дела! Иначе мы потеряем нашу страну. Да, да, потеряем! На нее зарятся с одной стороны англичане, с другой — эмир, басмачи... Наконец, с третьей — русские. Вряд ли кто-нибудь из нас хочет снова попасть в рабство к эмиру или, как индийский народ, стать рабом англичан! Нынешнее правительство Бухарской республики по задумывается над этим... Поручило нам округу, а само живет во дворцах и наслаждается своей властью. Чуть становится трудно, обращаются м\ помощью в Ташкент или-в Москву. Так не годится!
Махсум передохнул минуту и продолжал:
Вот для этого мне нужен отряд курбаши Джаббара. Я заставил его «даться и требую, чтобы он присоединился к нам. Но он колеблется, чочет сложить оружие к ногам матери, эмира и заявить, что больше не ипюот. Я его и так и этак уговаривал, но пока ничего не вышло. Глуп, чфнм, твердит «нет», и все. Сегодня ночью мы снова встретимся, будет последний, решительный разговор, а там — или пест сломается, или ступа.
Кто-то угодливо хохотнул:
Скорее всего лопнет голова Джаббара.
Вот и я так думаю...— уверенно сказал Махсум.— Для этого нас. Пригласил на сегодняшнюю ночь только курбаши и двух его головорезов. Угощение будет на славу! Они, конечно, придут, а мы будто бы нет. Наше оружие — заряженные револьверы будет лежать под столом в определенных местах... Вы их знаете. Как только я подам знак, Наим Перец, Окилов, Исмат и я схватим эти револьверы и направим на наших гостей. Сайд Пахлаван со своими людьми сегодня обслуживает нас за столом, но тут он и его подручные окажутся у всех окон и дверей с ружьями наготове. Тогда уж нетрудно будет обезоружить Джаббара и его джигитов. Мы их свяжем, отвезем в ЧК, и их расстреляют на Регистане. Вы, военачальники, тем временем соберете тихонько своих людей и окружите незаметно лагерь басмачей. Мы присоединимся к вам после доставки курбаши в ЧК. Тут-то мы захватим всех врасплох, и тогда нетрудно будет их подчинить себе.
— Мы их присоединим к нам, что ли? — спросил Акилов.
— Да, таков приказ...
Но думаю, что это надо сделать попозже. Их надо полностью усмирить, и тогда мы вернем им оружие. Но об этом никому ни слова!
Махсум предложил собравшимся высказаться по этому вопросу. Зная нетерпимость Махсума к каким-либо несогласиям с его мнением, все единодушно одобрили его план. Махсум дал каждому задание и объявил совещание закрытым.
Военачальники ушли, а Махсум подозвал Сайда Пахлавана.
— Немедленно приведите сюда Асо!
Сайд Пахлаван бросился выполнять поручение. Наконец Асо получит свободу. Как счастлива будет Фируза!
...Асо между тем сгорал от нетерпения. Сайд Пахлаван успел ему сообщить, что Фируза здесь и что Асад Махсум готов, кажется, его отпустить...
— Выходи-ка, Асо-джан! Махсум приглашает, сейчас все решится... Караульный собрался было вести Асо под ружьем, но Сайд Пахлаван
сделал знак — отставить, и тот, весьма довольный, что выпала свободная минута, пошел к себе.
Только теперь, при свете дня, было видно, как побледнел и похудел Асо, но лицо его светилось радостью, он предвкушал освобождение.
В мехманхане сидела Фируза с накинутой на голову паранджой, но с открытым лицом. Она разговаривала с Махсумом. На мгновение жало ревности пронзило сердце Асо, но он тут же опомнился и бросился к ней с распростертыми объятиями.
— Здравствуй, здравствуй,— восклицал он, обнимая ее.— Довелось все же увидеть тебя, наступил долгожданный день.
— А ты что думал? — улыбаясь, сказал Махсум.— Мы просто избавили тебя на несколько дней от житейских забот, от семейных дрязг и поселили здесь как гостя. Вот и все.
Фируза всматривалась в дорогое лицо и старалась успокоить мужа.
— Не волнуйтесь, не волнуйтесь! Ну, как вы?
Но Асо не мог сдержать гнева. Обратившись к Махсуму, он резко сказал:
— Спасибо вам за такое гостеприимство. Посмотрел бы я, что бы вы сказали, если бы я посадил вас таким гостем у себя.
Махсум рассмеялся.
— А я ничего бы не сказал! — С этими словами он подошел к Фирузе и Асо и продолжал: — Ну хорошо, прошу прощения. Я ли виноват, мои ли помощники, все равно, произошла ошибка, досадное недоразумение. Снова прошу простить. Я все объяснил Фирузехон, она поняла и простила. Надеюсь, и ты не затаишь обиду. Больше это не повторится.
— Дай бог чтобы не повторилось,— сказала Фируза.— Теперь это недопустимо! Мы вышли из-под гнета эмира, обрели свободу не для того, чтобы снова лишиться ее! Таких вещей больше терпеть не будем!
— Будьте уверены! Я и мои люди днем и ночью стоим на страже, чтобы вам спалось спокойно, чтобы вы были здоровы... А теперь вам, должно быть, очень хочется домой... Я распорядился, у ворот ждет фаэтон, он вас доставит. А вот это — небольшой подарок! — обратился Махсум к Асо и, взяв из рук Сайда Пахлавана бекасамовый халат, накинул ему на плечи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123