Что это — судьба или я сам навлек на себя проклятие одиночества?
Ворона, сидящая на дороге, насмешливо покосилась в мою сторону и, отвратительно каркая, запрыгала мне вслед...
Амина в спальне кормила малыша грудью. Два существа, слившихся воедино. А я — посторонний, для меня нет места в их молчаливой гармонии. Кому я нужен? Жалкая песчинка на вертящемся круге жизни, отброшенная центробежной силой куда-то вбок, подальше от оси. Я гляжу, как Амина пеленает малыша, бережно кладет его на кровать. Какое-то время он молчит и вдруг разражается пронзительным криком. Я поспешно исчезаю на кухню и терпеливо жду ее там. Что поделаешь, теперь все ее заботы о нем, а я могу и подождать.
Изо всех сил стараюсь и никак не могу поверить в то, что есть какая-то реальная связь между мной и этим крошечным куском мяса. Неужели это мой сын, моя плоть и кровь? Свидетельство о рождении утверждает, что это именно так, но рассудок отказывается принять эту истину. Амине легко, она — его мать, она носила его во чреве девять месяцев, потом рожала его в муках, теперь кормит его пять раз на день своей грудью, для нее он — реальность. Я же, когда беру его на руки или меняю ему пеленки, не могу избавиться от смущения, что я здесь ни при чем. Чужой я этому ребенку, и он мне чужой-До чего же непрочно все в этом мире. Все у меня было и ничего больше нет — утратил в один миг: и работу, и способность творить, и сына, и даже привязанность жены. Усталый мозг неуклюже, как жернов, перемалывает осколки каких-то образов и мыслей и никак не желает думать логично и стройно. Брыкается, как норовистый конь, бьет копытом, не дается... А я все бегаю вокруг и все пытаюсь накинуть на него уздечку. И этот образ истязал меня всю ночь напролет, пока за окном воровато не забрезжил рассвет, и только тогда я, отчаявшись, прекратил борьбу, мучительное видение исчезло, а я забылся тяжелым сном.
Как-то днем, когда Амина гуляла с малышом, раздался телефонный звонок. Я сразу узнал: она!
— Почему вы столько времени не даете о себе знать? Я даже волноваться стала.
У меня радостно забилось сердце. Нет, согласитесь, все-таки приятно услышать, что женщина, у которой есть буквально все, думает и — даже больше — тревожится о вас!
— Мне, право же, очень неловко! Но, понимаете, тут такие обстоятельства...
— Какие еще обстоятельства? Что с вами, я вас не узнаю! И голос какой-то странный. Вы чем-то расстроены, я угадала?
Ну, это вы уж слишком. Так я вам и поверил, что вы по голосу догадались о моем состоянии.
— Да нет, вам показалось. Ничего страшного, при встрече я вам все расскажу.
— Ага, значит, мы все-таки встретимся?
— А вы в этом сомневались?
— Ну, знаете, не звонить столько времени! Поневоле засомневаешься!
— Это вы зря. Я всегда рад вас видеть. И честное слово, говорю это не ради красного словца.
— Позвольте вам на этот раз не поверить. Ведь это не вы, а я вам первая позвонила!
— Ну, извините меня, бога ради. Я же говорил: у меня были веские причины.
— Значит, предчувствие меня не обмануло. Что-то мешает нам продолжать наши отношения. Почему вы не договариваете? Я во всем люблю ясность... Я понимаю, вы — мужчина, египтянин, у вас определенные обязательства. А я — американка, сегодня — здесь, завтра — там. И вам кажется, что наша с вами дружба не стоит того, чтобы ставить себя в сомнительное положение. Верно?
— Ничего похожего! Хотя, не скрою, подобная мысль, действительно, посетила меня после нашей последней встречи. И произошло это, когда я, выходя от вас, поймал на себе взгляд вашего швейцара.
— Швейцара? — Она звонко расхохоталась в трубку. — При чем здесь швейцар?
— А при том, что в нашей стране швейцары не только караулят, но нередко еще и "стучат".
Жду, что она мне на это скажет, но она молчит.
— Алло, вы слушаете?
— Да, да, конечно... — Голос спокойный, веселости как не бывало.
— Что с вами? Я сказал что-нибудь не так?
— Да нет, все так... Просто подобные вещи обычно сильно портят настроение.
— Извините, я не хотел. Но вы же сами просили, чтобы я ничего от вас не скрывал. Но так или иначе, Рут, а я хочу вас видеть. Это возможно?
Думает. А может, нарочно молчит, чтобы поддразнить.
— Разумеется. Иначе зачем бы я стала вам звонить?
— В таком случае когда?
— Да хоть сегодня. После семи я буду дома.
— А нельзя ли где-нибудь еще, не у вас?
— Почему?
— Да так, ради разнообразия.
— Тогда предлагайте вы.
— В казино "Аль-Джазаир", на Ниле.
— Пожалуйста! Вы меня повезете?
— Но у меня же нет машины, вы знаете. Давайте встретимся прямо там.
— Нет, я бы все-таки предпочла, чтобы вы за мной заехали. Терпеть не могу назначать свидания в общественных местах: вечно кто-нибудь опаздывает.
— Хорошо, тогда примерно в половине восьмого я буду у вас. -Жду.
Что это? В трубке какое-то жужжание, как далекий зуммер, потом трик-трак - и тишина. Я медленно опустил трубку на рычаг и потер лоб. Ох уж мне эти до боли знакомые, "родные" звуки! Выходит, опять все сначала, как когда-то? Э, да пошли они! Страшней, чем было, все равно уже не будет...
Мы вышли из дому. В небе — молодой месяц, у входа — все тот же швейцар. Увидел Рут и со всех ног кинулся навстречу: чего не сделаешь за щедрые чаевые!
Держа меня под локоть, Рут подводит меня к машине. Садимся и, плавно снявшись с места, ныряем в темноту. Не автомобиль, а какой-то воздушный корабль. Упоительная музыка, несущаяся из динамиков, завораживает и пьянит. Откинуться вот так на мягком сиденье и ни о чем не думать* ни о чем не помнить... Слабый запах духов... Золотом при свете ночных фонарей поблескивают каштановые волосы... Сама женственность сидит рядом и, положив белые руки на руль, уверенно подчиняет своей воле эту могучую махину, которая бесшумно, как призрак, скользит в ночи, унося нас навстречу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50