Да мало ли что еще ждет
меня там, дома! Нет, нет, я не могу, я не должен. Если поторопиться, можно еще успеть на последний поезд... Если поторопиться... Но сижу как прикованный, не в силах сдвинуться с места.
— Нет, ну в самом деле, не можем же мы расстаться на такой ноте... — она берет у меня ключи от машины. — Одну минутку, я только заведу ее в гараж.
Лифт... Мигающие огоньки — красный, зеленый... Лицо Рут совсем близко. Дверь из дорогого дерева и волшебный глазок, ведущий вовнутрь, в длинный коридор-пещеру, где в самом дальнем конце зарыт клад... А я — разбойник, и сейчас этот клад будет моим.
— Садись! — она показывает на диван. — И разуйся, пусть ноги отдыхают. Ты разве не знаешь? Спина и ноги — самые уязвимые части нашего тела, они устают первыми...
С отчаянной решимостью человека, сжигающего за собой все мосты, сбрасываю ботинки. Какое облегчение! Рут хитро улыбается.
— Что будешь пить — виски или воду с лимоном?
И, запрокинув голову, звонко смеется — счастливая, уверенная в себе, довольная жизнью, свободная от всех условностей и предрассудков. А я гляжу на нее, восхищаюсь... и завидую...
— ...Любимый! Если б ты только знал, как мне с тобой хорошо! Господи, какая я счастливая! И все это ты. Знаешь, я никогда бы не смогла причинить тебе боль.
— А ты что, подумывала об этом?
И вдруг чувствую, что она уже не со мной, а где-то далеко-далеко, в том, своем мире, куда мне нет доступа. Накрепко захлопнуты железные ставни — как ни старайся, не подглядишь, что там внутри. Разве что прочитать по лицу? А на лице, только что таком счастливом и оживленном, проступила вдруг усталость и печать внутренней тревоги.
— Да нет, это я сама с собой... Не обращай внимания, со мною так бывает. Когда мне в чем-нибудь повезет или очень хорошо на душе, я всегда боюсь, что судьба вот-вот вмешается и отнимет у меня этот кусочек счастья. Никогда не бываю до конца спокойной...
— И даже сейчас, со мной?
— С тобой тем более. Да ты не думай, дело тут не в тебе — тебе-то я верю, ты надежный, ты меня не предашь, я знаю... И мне с тобой очень легко.
— Мне тоже. Если не считать некоторых моментов.
— Каких?
— Когда ты вдруг как будто отдаляешься, ускользаешь от меня в какой-то свой, неведомый мне мир... И непонятно становится, кто рядом — то ли ты, то ли какая-то чужая, незнакомая мне женщина? Я до сих пор так до конца и не понял, которая из них настоящая Рут Харрисон.
В ее глазах ужас. Похоже, я нечаянно коснулся тайны, которую она тщательно скрывает.
— Халиль, умоляю!.. Ты вторгаешься в запретную зону. У каждого человека есть такой уголок в душе — какое-нибудь событие в прошлом или слабость, которую он скрывает от окружающих. Любить — не значит завоевать человека, подчинить его себе целиком... Какую-то часть своей души он всегда оставляет для себя. Это — только его, личное, сюда нет доступа никому... Представь себе на минуту, что оно, это сокровенное, каким-то образом связано с другими людьми и человек не в силах с этим бороться или не вправе об этом рассказывать — а может, просто стесняется или боится... Я хочу, чтобы ты понял одно: ты можешь мне доверять, я никогда — я тебе только что это сказала — не причиню тебе боль... И я никогда тебя не забуду. Ты стал для меня — я говорю это совершенно искренне - самым близким мне существом.
Я целую ее глаза, щеки, милый вздернутый нос... Упругую грудь с маленьким твердым соском.
— Перестань, или мы будем валяться так целый день, а у меня сегодня уйма дел...
— Ты права, мне ведь тоже надо спешить. Представляю, что творится с Аминой! Я же не предупредил ее, что не приду ночевать. Довольно подло с моей стороны.
— Конечно. Уж позвонить-то ей ты бы мог.
— Рут... Ты замужем? Разумеется.
— А где твой муж?
— В Штатах.
— А детей у тебя нет, правильно?
— Правильно, нет, как ты догадался?
— У тебя грудь некормившей женщины.
— Скажите, какая редкая наблюдательность! — Она засмеялась и тут же стала серьезной. — Да, пока я не забыла... Дело вот в чем. Понимаешься не хочу вмешиваться в твои дела — боже Зшаси! — но допустим, я могла бы помочь тебе устроиться на работу. Как ты к этому относишься?
Я растерялся: ее вопрос застал меня врасплох. Конечно, я бы предпочел, чтобы она не лезла в мои дела. Но, с другой стороны, вряд ли это теперь получится. Где она, граница — сюда можно, а сюда нельзя? Конечно, хотелось бы чувствовать себя с Рут на равных. А так — вроде буду ей чем-то обязан. Она в роли благодетеля, а я — с протянутой рукой. Э, вздор все это, пусть делает как хочет, все равно без посторонней помощи мне сейчас не обойтись. Кстати, заодно и я о ней кое-что узнаю: чем она здесь занимается, с кем связана, чего добивается. Ну а если работа, которую она мне подберет, почему-либо меня не устроит? Что ж, я всегда могу отказаться... А вот если отказаться сейчас, сразу, она обидится, это ясно.
Удивительно все-таки устроена жизнь. Только и слышишь кругом: "Борьба, борьба..." То одни верх берут, то другие. А такие, как я, почему-то всегда в проигрыше.
— В принципе я не против... Мне, как ты понимаешь, выбирать не приходится-Кажется, мой тон ее задел: она нахмурилась, глаза стали
строгими.
— Видишь ли, я действительно не желаю соваться в твои дела. Если ты против, давай вообще оставим этот разговор. И советы давать тебе не собираюсь — они тебе не нужны. Но пойми, я просто не в силах спокойно наблюдать, как ты изводишься. Зачем искусственно усложнять себе жизнь? У тебя и без того, как я понимаю, хватает проблем. Хотя, если говорить честно, некоторые из них, по-моему, ты придумал сам.
— Придумал сам? Нет уж, извините! Мерзость, в которой мы сегодня живем, придумана не мною, она — реальность, и, между прочим, не последнюю роль в этом сыграли вы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50